— Юля! — вихрем влетел в столовую Аль. Он застыл на пороге, нашел глазами девушку, успокоенно выдохнул и только тогда заметил, что в столовой есть кто-то еще.

— Наставник Ирлан. — Он потрясенно округлил глаза, и Юля поняла, что в ее сети попалась местная легенда.

Мужчина покрутил в руках трость, прошелся оценивающим взглядом по мальчишке, тяжело вздохнул, но высказываться не стал.

— Альгар, знакомься — твои новые наставники.

Юля поочередно представила мужчин, Аль захлопнул рот, вытянулся, расправил плечи, стараясь выглядеть взрослее.

— Пусть его высочество позавтракает, — распорядился наставник Ульгард, — а мы подождем в классной комнате, я видел, что она не пострадала.

— Ты знаешь, кто это?! — восторженно зашипел Аль, стоило за наставниками закрыться двери. — Это же сам Ирлан, герой Пятилетней войны, победитель...

— Он — твой учитель, — насмешливо перебила его Юля, — и, поверь, гонять тебя будет так, что ты думать забудешь о его победах. Потому живо завтракать. Иначе с тебя спросят за каждую минуту промедления.

После завтрака Юля проводила Совенка. В гостиной вовсю шел ремонт. Пол и потолок уже восстановили, лестницу тоже, и приход Юли оказался весьма кстати. Мастер-оформитель вцепился в нее мертвой хваткой, решив заставить хозяйку покоев самой ломать голову над интерьером. Следующие два часа прошли плодотворно, с погружением в мир световых композиций. Итог получился впечатляющий — гостиную разбили на три зоны. И кое-что стало привычным — торшер, кресла, имитация камина на стене. И никаких вальшгасов.

После Юля поднялась к себе, чтобы переодеться, потом закопалась в вещах, откладывая в сторону провокационные — мало ли что придет в голову Четвертому и он решит продолжить традицию совместных ночевок. Минут через десять дверь без стука отворилась, и в комнату шагнул здоровяк. На две головы выше Юли, косая сажень в плечах, с заросшим щетиной подбородком, волосы заплетены в мелкие косички, рожа совершенно бандитская, как и ухмылка. Эдакая помесь Скалы и Джека Воробья.

Он остановился напротив, нагло разглядывая Юлю.

— Так, значит, это ты к нам в матери набиваешься? — ухмыльнулся он шире, а в глазах застыл холод убийцы. — Надеешься, отец допустит тебя в постель? Так поторопись — одно только место осталось, восьмое.

«Дежавю, — мелькнуло у нее в голове. — Вчера Пятая с претензиями. Сегодня кто? Второй? Первый? Удружил же его величество с оглаской приговора, тьфу, приказа. Теперь каждая собака считает своим долгом высказать свое «фи» выскочке-ассаре».

— Я не жадная, — пожала она плечами, — бери, если хочешь.

— Что? — не догнал здоровяк, делая шаг и нависая, давя мышечным авторитетом.

Юля уткнулась взглядом в загорелую грудь, виднеющуюся под расстегнутой рубашкой.

— Восьмое место. Ты же на него претендуешь?

О! В желтых глазах шок и неверие. А нечего себя вести как тупой варвар.

— Ах ты! — выдохнул он, широкая ладонь легла на горло девушки, сдавливая. Глаза полыхнули ненавистью.

— Юль, а можно я этот набор возьму наставникам показать? Ой! — раздался грохот.

Верзила поморщился, горло отпустил, а потом — Юля не поверила глазам — превратился в доброго Санту с потрясающе открытой улыбкой.

— Мелкий, — обернулся он, делая шаг и оказываясь рядом, присел на корточки, — как вымахал-то. Я тебя вот таким, — он едва развел руки, — запомнил. Только орать и гадить мог.

Совенок смотрел с сомнением, но страха не испытывал, попав под очарование верзилы. А тот развел руки шире и пригласил:

— Обними уже брата, малой.

И Совенок доверился, обвил ручками бычью шею, заставив Юлю испытать острый приступ ревности, которого она, впрочем, тут же устыдилась. И вообще, братьев у Аля пять, а ассара — одна.