– Когда испанцы осадили Сиену, то объявили, что предадут смерти любого, кто покинет город, – взволнованно повествовал отец Камиллы. – Леса на берегах Трессы сгибались от множества трупов, за что их прозывали «фруктовым садом императора». Сиенцы начали употреблять в пищу кошек, мышей, крыс и траву, росшую на крепостных валах. Всё больше лишних ртов, в первую очередь, женщин и детей, изгонялось из города на верную смерть. Последние надежды жителей были связаны с Пресвятой Девой, считавшейся покровительницей Сиены, но торжественные процессии, богослужения и молебны не помогли и, в конце концов, мужество покинуло даже самых храбрых…

В то время как Камилла представляла себя на стенах Сиены с белым знаменем в руках, как у Жанны д’Арк, её брат взволнованно спросил:

– А где был маршал Строцци, отец? Почему он не пришёл на помощь сиенцам?

– Увы, король Генрих вовремя не прислал ему подкрепления и мессир Пьеро ничего не смог поделать. Сиена сдалась на милость императора, но французы сохранили свою власть над Монтальчино. Поэтому, когда Строцци отозвали, Бернардо остался, чтобы продолжить борьбу за республику.

– Получив известие, что мой брат тяжело ранен, я немедленно отправился к нему, – после паузы продолжил Анджело. – Бернардо умер у меня на руках. Перед смертью он взял с меня клятву, что я позабочусь об Оттавио. К сожалению, за время отсутствия Бернардо на Сиенской войне его дела пришли в упадок, поэтому пришлось продать его контору и дом в Риме, чтобы оплатить долги. Однако оставшейся суммы, я думаю, Оттавио хватит на то, чтобы начать новое дело. А пока он поживёт у нас.

– Значит, скоро будет заключён мир с испанцами? – после паузы поинтересовалась Изабель.

Её супруг вздохнул:

– Не знаю, дорогая. Генрих II отозвал свои войска из Италии. Поэтому вся надежда только на королеву…

– Королева очень горевала, когда её кузен Строцци погиб при осаде Тионвиля, – сообщила Изабель. – С ним был мой племянник, нынешний граф де Оре, но, слава Творцу, он отделался только ранением.

– Надеюсь, граф де Оре успел на похороны своей матери?

– Нет. Он был ранен двенадцатого июня, а моя сестра умерла тринадцатого. Поэтому ни её сын, ни близнецы не приехали.

Банкир повернулся к Шарлотте:

– Надеюсь, графиня не слишком мучилась?

– Нет, сударь, – после паузы ответила девушка. – Всё произошло в течение нескольких дней. Внезапно у моей благодетельницы открылась горячка, но она успела исповедаться. С самого начала болезни я отправила известие графу, её сыну, а потом вызвала в Саше своего отца и брата, а также госпожу де Нери.

– Господин д’Эворт очень помог с похоронами, – подтвердила мать Камиллы. – Моя любимая сестра временно упокоилась в часовне Саше, которую сама и построила. А потом, когда вернулся мой племянник, её останки перевезли в Оре и захоронили в семейном склепе рядом с мужем.

– А ведь прошёл всего лишь год после его гибели при Сен-Кантене.

– Я думаю, именно смерть мужа подкосила Луизу. Вдобавок, она переживала за сына и близнецов, потому что редко видела их с начала последней Итальянской войны. Старший её внук отправился воевать вместе с отцом, а от младшего вот уже год не было никаких известий с Мальты.

– Может, Вы ещё расскажете что-нибудь о последних днях жизни графини де Оре, мадемуазель д’Эворт? – снова спросил банкир.

– Госпожа графиня действительно места себе не находила в последнее время, хотя старалась и не показывать этого. Особенно она беспокоилась о внуках, которых воспитывала чуть ли не с самого рождения.

– Сестра мне говорила, что её последними словами было: «Бедный Ноэль!» – вдруг неожиданно брякнул Гийом д’Эворт.