С другой стороны, если так уж думать стать, то, кажется, я это себе… надумал… может быть. Ну, то что ему неинтересно дескать, и «даже не скрывал». Да напротив ведь! был заинтересован аж…

«Но прочесть-то все-таки не испросил!» – било мне в голову, чертово.

И я возвращался со школы. «Сладкое что, может?» – думаю, подходя к подъезду, в котором находился магазин. У магазина этого два входа: со двора первый – и входить нужно как в квартиру; и другой, противоположный, со стороны дороги.

Из подъезда выходила какая-то женщина, с пакетами в руках и вместе с мальчиком лет пяти. Я пропустил ее – выждал и зашел. Может, когда-нибудь, когда он подрастет, я встречусь где с этим мальчиком, а? Или, может, я сегодняшний, как есть, останусь в его памяти, в его детских драгоценных воспоминаниях?! Чистых… И он как-то вспомнит обо мне; вспомнит, что когда-то, выходя из этого подъезда с матерью, которой в то время уже не будет в живых, один прекрасный парень уступил ему и ей дорогу, и эти сумерки, и этот шум, и эти ветви… О Боже, пусть я стану его воспоминанием!

Мне даже в голову пришло быстро заскочить в магазин, купить что-то, догнать и отдать мальчику сладость какую-то – так он точно запомнит! Но меня отвлек шум, доносившийся с лестничной площадки второго этажа, с базы.

На базе была компания Сановых, они о чем-то там говорили о своем. Я поднялся к ним; они меня поприветствовали и сходу спросили о чем-то, не помню. В подъезде мне было потеплей. Полумрак. Я облокотился о стол. Собственно, благодаря этому маленькому деревянному столу, который стоит на межэтажной площадке, и существует база. Мы ее так назвали промеж себя с Антоном, и в принципе мы любим давать разные названия местам, которые посещаем. Да и не только местам: вон, Сановые – тоже нами названы. Магазин же, таким образом, получился «под базой»; сама база все-таки точка поважнее для нас.

Ну, вот они, три пацана, сверстники нам: Миша, Саша, Коля… Сколько я их знаю, они всегда ходят вместе, дружат; и сколько я их знаю, говорят все о какой-то безделице. А в общем-то, они просто аутсайдеры… Миша, Саша, Коля… нет никакого смысла о них говорить.

Я спустился в магазин, но так и не выбрал что купить. Не хочу. Вышел через второй ход (где дорога) и, жуя семечки, полученные от Сашки Смирнова, зашагал домой.

Тут-то мне в голову и пришла мысль, что надо сегодняшний день описать. Я подходил к светофору, он мигал красным. Описание даст мне возможность переделать, переиначить, «переписать» рассказ о наших бегах в 13 лет; рассказ, воплощение которого мне, как я уже обмолвился, не нравилось.

Зеленый на светофоре. «А ведь в тот самый день его починили» – мелькает у меня мысль. Отлично, это можно использовать. Я перешел дорогу, достал телефон и записал в заметки: «в тот раз починили наш светофор; я возвращался домой, а на улице…»

Я думал: нужно переписать, начав с самого начала того утра: все могло иметь значение. Но, как вы видите, я этого не сделал: та версия, которую вы прочли – самая первая и есть. Именно та, что меня не устраивает. Мне просто лень.

…Ближе к подъезду ко мне приходят мысли совсем о другом. Они все отчетливее вырисовываются, с каждой ступенькой становясь весомее; уже укладываются в слова, в определенные выражения. Стоя на ступеньках между первым этажом и своим, я пишу:

«…Впрочем, в самообмане ничего хитрого нет: стоит его только захотеть, и мозг сам будет подкидывать нам нужные доказательства и искать поводы. И даже если глубоко затаенное сомнение дразнит нас своим голосом, то и в этом нет ничего для нас страшного: мы ведь с готовностью, с каким-то даже азартом идем на риск, принимаем вызов; ведь нам нравиться «брать все на себя» и себе довериться. Совершая великий грех, великий обман – самое приятное будет осмеять его величие, низвесть его до низу, отнесясь к нему