Проводник ненавидит настолько морально низких людей. И даже если это не человек, он проникается к нему презрением. Но Юля должна знать, кто же управляет их домом.

   На него свесилась сальная красная прядь. Угловатый молодой человек по-паучьи спустился с потолка и развалился на продавленном диване.

   Он выглядел просто отвратительно, возможно, только для Колиных глаз. Бледный, среднего роста, с острыми чертами, ярко-голубыми глазами навыкате, тощий, с длинными пальцами и носом. Вся его внешность дышала какой-то энергией болота, которое затянет в мутную воду тоски и прострации.

   Никита выпустил изо рта чёрный дым и потушил сигарету об ткань дивана.

– А, Колян, – он обернул на Колю мутный взгляд и пьяно улыбнулся, – чем обязан?

   Проводник уже хотел начать говорить, но ман его перебил:

– Дай сам угадаю – пришёл мне лекцию читать, – он, ухмыляясь, закинул ногу на ногу. Его красные лохмы обвились тогой вокруг тела. – Давай, я слушаю очень внимательно.

   Ехидство в его голосе больным холодом врезалось Коле в голову.

– Так, слушай сюда, – мужчина выдвинул вперёд не понимающую происходящего Юлю, – узнаёшь?

   Тут же в расширившихся глазах мана промелькнул резкий звериный страх. Это проводника даже удовлетворило.

– Узнаёшь? – с нажимом повторил Коля.

   Юля стояла, как не своя, глядя на новое лицо перед ней с подозрительным сощуром. Она ещё не поняла, кто у них в доме реальный хозяин.

   Это бревно с глазами.

   Лучше бы его Алиса выгнала.

   Ман медленно поднялся, вперив в девочку ошарашеный взгляд. На него будто только что высыпали ведро колючего льда.

– Зачем? – едва расслышал Коля его сиплый голос.

– Пусть видит тебя, – мужчина нахмурился. – Смотрит, какой же ты подонок.

– Кто это? – наконец спросила Юля, моргая и сосредоточенно вглядываясь в духа, наверное, стараясь понять, почему же она раньше его не замечала.

– Это хранитель вашей чудесной семьи, – с сарказмом, от которого у серьёзных личностей обычно болят уши, начал Коля. – Дух твоего старшего брата от первого брака твоего отца. Он умер в авиакатастрофе, и после смерти дал обещание хранить союз твоей семьи и тебя саму. Как видишь, у него это не особо получается.

– А почему? – до девочки дошло. Она ещё минуту постояла в молчании, но потом резко сжала руку в кулак. На её глаза наплыли слёзы.

– Ты… – она решительно подняла голову на Никиту. Тот аж попятился, пребывая в столбняке всё это время. – Ты почему мне не помог? Нам не помог?

   Она говорила сиплым полушёпотом, тихо, но выглядело это страшно. Юля искренне злилась. А с ней такое бывает не всегда.

   Коля предусмотрительно отпустил её плечи.

   Девочка вырвалась, побежала вперёд, по её бесстрастному лицу лились капли слёз, она занесла над Никитой руку, тот скорчился…

   Но Юля не ударила. Она остыла, отошла на пару шагов. Потом серьёзно, грубо буркнула:

– Ты поступил с нами нечестно. Но бить я тебя не хочу. Дядь Коль, пойдёмте отсюда.

   Тот пожал плечами с видом «я ничего не сделал» и пошёл к двери, уводя за собой огорчённую до глубины души Юлю.

   Когда они подошли к их комнате, Коля сразу почувствовал что-то неладное. Он ключом открыл дверь, заглянул внутрь, и его сердце с болью разбилось, ударившись о горло.

   Проход был закрыт.

   Тут был тот, кто способен закрыть дверь из Обители. Но зачем?

   Коля попытался открыть проход, но у него не вышло. Он ходил из угла в угол, рубил воздух на все лады, но ничего не получалось.

   Юля, следившая за махинациями дяди, стояла с пакетом в руках, всё больше тревожась от его раздосадованного вида.

– Дядь Коль, – она прикусила губу, испугавшись. – Что происходит?