Сказать по правде, Алексей мало что уразумел из того, что ему было сказано, но уже спустя полчаса в нерасторопности своей лишний раз получил возможность убедиться. Придя в казарму, он обнаружил, что его место уже занято каким-то здоровенным детиной, а вещи небрежно сброшены на пол, да и попотрошили его чемодан, по всему чувствовалось, изрядно. Однако скандал нельзя было поднимать, армейский быт «срочной службы» достаточно хорошо помнился.

«Странно, „дедов“ здесь вроде никак не должно быть, раз мы все в один день приехали, – подумал Алексей. – Почему же такой беспредел сразу? Средь бела дня у всех на глазах чужие вещи переворачивать – чего же дальше ждать? Может, всё-таки сходить, вернуться, тому мужику пожаловаться? Нет, отлупят, сволочи, непременно отлупят, накроют одеялом и тёмную устроят, это уж как пить дать».

Подрезов счёл за лучшее промолчать, собрал что осталось из пожиток и пошёл искать свободное место. Собственно, какие места – самые настоящие нары в три яруса. А значит, чем ниже лежанка… «Ладно, три месяца не такой уж большой срок, отмучаюсь как-нибудь», – подумал Алексей и нашёл всё-таки место посередине. Теперь уже, наученный горьким опытом, он никуда с него не отлучался, хотя, как только позвали на обед, он побежал одним из первых, чтобы, опять же таки, «застолбить» стол поприличнее.

Однако и тут ему не повезло, практически все места были заняты.

«И это уже на все три месяца! – с тоской подумалось Подрезову. – Чёрт побери, как же они успевают-то хоть? Как будто тренировка особая. Ведь все из разных городов, областей приехали, ещё несколько часов назад никто друг друга не знал. И вдруг определились, перезнакомились!»

У Алексея от неприятных предчувствий заныло под ложечкой, он с трудом запихивал в себя жуткую бурду, абы как приготовленную кухонным персоналом (вот ещё место, куда он не попал, а следовало бы! Ну что бы и ему на день раньше подсуетиться?), понимая, что ни роптать, ни оставлять что-либо несъеденным здесь не принято. Тем более, что хоть в чём-то ему наконец повезло: он уже хотел было примоститься в самом дальнем углу, как его вдруг окликнули: «Эй, друг, иди сюда, тут стульчик свободный!» Отказываться было глупо, Алексей судорожно вспоминал мельчайшие подробности своего прошлого «служивого» опыта, достаточно откровенно отвечал на вопросы, которые ему задавали товарищи за столом, да и вообще чувствовал себя уже гораздо легче, руководствуясь золотым армейским правилом: «делай, как я, смотри на меня!» Все ели, и он ел, никто не морщился, не костерил поваров последними словами, и он помалкивал.

Однако ближе к отбою Подрезова ждало жестокое разочарование, человек, который окликнул его за столиком, попросил его поменяться с ним местами, точнее «нарами».

«Понятно, услуга за услугу! – разозлился Подрезов. – Да услуги-то уж очень неравноценные».

Конечно, он мог отказаться…

– Послушай, – сказал человек, который за «трапезой» представился Аркадием, – ты не пожалеешь, за мной не задержится. Я просто чуть-чуть запоздал, но кого это интересует? Однако мне с самого верха никак нельзя начинать, вскоре сам поймёшь.

«Ладно, чёрт с ними со всеми. Главное, что первый день – блин горелый, со сковородки слетел, отсчёт начался, – думал Алексей, ворочаясь на своей жёсткой лежанке. – Ещё девяносто суток-без-шуток папке твоему осталось оттрубить, Настёна. Две тысячи сто шестьдесят часов-на-ногах-сто-пудов, сто двадцать девять тысяч шестьсот минут-на-аркане-ведут, семь миллионов семьсот семьдесят шесть тысяч секунд-становись-во-фрунт. На пальчиках точно не поместится, будем зарубки делать, как Робинзон. И всё-таки странно, почему все здесь в штатском, и нам форму никому не выдали?»