После миномётного обстрела немцы пошли в атаку силами до взвода пехоты. Они бежали в атаку не спеша, заучено, без особого энтузиазма, соблюдая интервал в 20-30 метров друг от друга. Возможно, это была разведка боем, и немцы прощупывали советскую оборону на этом участке. Но, возможно, немецкое командование решило, что солдаты слишком засиделись в окопах и надо их немного встряхнуть, чтобы не забыли, что находятся на войне. Во всяком случае, немцы атаковали как-то неохотно, малыми силами и сразу пустились наутёк, как только ротный поднял бойцов в контратаку. Рукопашного боя немцы не любили и всегда старались его избегать. Бежали назад они намного быстрее, чем в атаку.

Алексей бежал в контратаку "змейкой", меняя направление, чтобы снайпер не снял, делая короткие очереди из ППШ, и первым спрыгнул в немецкую траншею. Он побежал по немецкой траншее, давая после поворота на всякий случай перед собой короткие очереди из ППШ, добежал до немецкого блиндажа, бросил в блиндаж лимонку, дождался разрыва, и через секунду после разрыва гранаты выпустил в дверной проём блиндажа автоматную очередь. В этот момент, откуда сверху на него обрушился огромный ефрейтор, сбил с ног и схватил Алексея за горло.........

Траншея была узкая, и Алексей попал в тяжёлое безвыходное положение. Он знал приёмы борьбы и до войны часто боролся со своими друзьями и всегда побеждал.  Специально для борьбы возле дома ребята насыпали площадку из песка и на этой песчаной площадке отрабатывали приёмы борьбы, увиденные в цирке, и боролись друг с другом.  Алексей соорудил самодельную штангу из 2-х вагонных буферов и постепенно научился её поднимать помногу раз. Поднимал он эту тяжёлую штангу больше любого из своих друзей. Но ни сила, ни ловкость на этот раз не могли помочь. Он не мог сбросить ефрейтора ни вправо, ни влево – мешали стены узкой траншеи, не мог уйти через мост – чёртов ефрейтор оказался у него прямо на груди и вцепился в горло. Единственное, что смог сделать Алексей – это поднять голову и прижать её к животу немца. Мелькнула мысль: «Ещё секунда и он мне раздавит кадык. Тогда – хана». За голенищем правого сапога Алексей всегда носил финский нож с наборной рукояткой. Алексей согнул ногу, подтянул её к себе, выхватил из-за голенища финку и стал бить ею немца в левый бок. Немец захрипел и придавил Алексея всем телом ко дну траншеи. Шёл бой, а Алексей барахтался под убитым немцем, пытаясь выскользнуть из-под него.  «Живой, Лёня?» Кто-то за ноги стащил труп немца с Алексея.  Это было родное лицо кровного воронежского земляка командира взвода сержанта Сбитнева. «Давай, Лёня, давай, не спи! Немец лупит – головы не поднять».

Немцы отступили во вторую полосу обороны и оттуда открыли такой шквальный автоматный и пулемётный огонь, что пули свистели над головой как соловьи. Алексей с сержантом заняли оставленные немцами ячейки. Тут же из третьей полосы обороны немцы открыли точный миномётный огонь по первой траншее своей обороны, где закрепились советские бойцы. Многие солдаты рванули в немецкие блиндажи и там укрылись от миномётного огня. Алексей с сержантом Сбитневым оказались в момент начала миномётного обстрела далеко от блиндажа, могли не успеть добежать до него, поэтому сидели в ячейках, не высовываясь. Это и спасло им жизнь. Атака и отступление немцев были продуманной ловушкой. Сначала немцы притворным отступлением заманили советских бойцов в свою первую линию обороны, потом шквальным огнём из второй линии обороны задержали атакующих на месте. Затем по заранее пристрелянной своей первой траншее обороны открыли массированный миномётный огонь, а через несколько минут, когда многие из советских бойцов, не выдержав миномётного обстрела, укрылись в блиндажах, взорвали запрятанные в блиндажах фугасы.