– «Какой кинжал?» – удивился Алексей.

– «Кинжал, с которым ты напал человека».

– «Я напал?! На какого человека? Это на меня шпана напала, я от шпаны защищался. Они украли у нас бидон с топлёным маслом, а я попросил его вернуть. Так один из них здоровенный бугай хотел мне по глазам бритвой полоснуть».

– «Куда ты дел кинжал?»

– «Нет у меня никакого кинжала. У меня перочинный ножик был».

– «Где ножик?»

– «Я его под рельсы засунул».

– «Веди, показывай».

Алексея вывели из сторожки.  Он привёл немцев к тому месту, где спрятал перочинный ножик и вытащил его из-под рельса. Немцы отобрали ножик и отвели Алексея снова к коменданту поезда в будку обходчика. Комендант повертел ножик в руках. На кинжал маленький перочинный ножичек никак не походил. Офицер сказал солдатам несколько слов по-немецки.  Солдаты взяли под козырёк и вышли из сторожки. Офицер достал из кобуры пистолет «вальтер» и положил его на стол перед собой. Допрос продолжался.

– «Зачем ты напал на людей?»

– «Это не люди, а бандиты.  И я на них не нападал, они сами на меня бросились, когда я их попросил вернуть украденное у нас масло. Они бидон с топлёным маслом у нас украли, пока нас пересчитывали, и жрали это масло. А у нас в семье четверо детей. Лилька грудная. Я попросил их масло вернуть, а они меня хотели бритвой по глазам».

– «Ты знаешь, на кого ты руку поднял?»

– «Знаю, на воров и бандитов. Они у нас сначала бидон топлёного масла украли, а потом, когда я попросил вернуть бидон с маслом, их главарь хотел мне бритвой глаза порезать».

Немец усмехнулся, достал из стола фотографию и передал её Алексею: «Посмотри, на кого ты поднял руку». Алексей всмотрелся в фотографию и обомлел. На фотографии стояли три бандита, укравшие бидон с маслом. Они были с автоматами в руках и в новенькой немецкой форме с засученными по локоть рукавами.  Тут Алексей всё сразу понял. Те трое были предателями. Они специально были в штатской одежде под видом беженцев подсажены немцами в эшелон, чтобы выведывать, что происходит в эшелоне по пути, выявлять коммунистов, евреев и советских работников. Заодно на стоянках, когда немцы пересчитывали угнанных, они были не прочь пошарить по чужим вещам и продуктам и прибрать их к рукам.

– «Ну, ты знаешь, что надо сделать с тем, кто поднял руку на доблестных солдат вермахта?»

Алексей упёрся: «Это – не солдаты вермахта. Солдаты не воруют, а воюют. А эти воруют. И они украли у нас бидон с топлёным маслом. Оставили маленьких детей без еды. Они не солдаты, а воры и бандиты».

Офицер усмехнулся: «Ну, хорошо. Повернись лицом к стене».

Алексей простился с жизнью. Он сказал: «Не буду я отворачиваться. Стреляй прямо сюда», – и показал рукой себе на грудь.

Немец засмеялся: «Ты такой смелый? Ладно. Я тебя отпускаю. Ты можешь идти». Алексей не двигался с места.

Он смотрел на лежащий на столе вальтер. Офицер поймал взгляд Алексея, снова засмеялся и сделал небрежный прогоняющий жест внешней стороной кисти: «Иди, иди. Иди отсюда». Алексей попятился к двери, не спуская глаз с вальтера. Резко толкнув дверь и выскочив из сторожки, он тут же захлопнул дверь и рванулся в сторону. От двери полетели щепки. Немец несколько раз выстрелил по уже закрытой двери. Но Алексея и след простыл. Он одним махом перемахнул, через железнодорожную насыпь и бросился в лесополосу. За спиной он услышал крик «Хальт!» и несколько выстрелов.  За лесополосой было ржаное поле.  Алексей долго бежал по полю, но выстрелов больше не было слышно.  Он остановился, отдышался, сел, потом лёг на спину на спелые колосья, заложил руки за голову и задумался, глядя в ослепительно голубое небо. Что теперь делать? В Воронеж возвращаться было нельзя. Куда увозили отца с матерью, братом и сёстрами он не знал. Вдали послышался лай собак.  «Это меня с собаками ищут» – мелькнула тревожная мысль. Алексей быстро побежал по полю, пригнувшись и не оглядываясь, подальше от железной дороги. Он добежал до кромки поля, залёг во ржи и через несколько минут увидел проезжающую по дороге вдоль поля телегу, доверху гружёную сеном.  Возчик дремал с поводьями в руках.  Алексей дождался, когда подвода проедет мимо, поднялся, догнал подводу, и, взобравшись на подводу сзади, зарылся в пахучее свежее сено. Так он ехал полчаса, а может быть час. Когда подвода проезжала через какое-то село, он спокойно слез и пошёл в обратную сторону по дороге.