Я искал её,
растопырив слепые пальцы своей души,
забираясь во все закоулки памяти.
Нет.
Ничего не могу вспомнить.
Ни одного слова.
А ведь только что я был полон ими.
И всё в них было
так просто и ясно,
как ласковый взгляд.
Я искал и искал её.
И вдруг услышал: «Я здесь».
Это сказало солнце.
Я бросился к нему.
И каждое дерево на моём пути
говорит: «Вот я».
И я останавливаюсь.
И каждый цветок, каждая травинка
говорит мне: «Вот я».
И я останавливаюсь.
И река говорит: «Вот я».
И море тоже.
И я останавливаюсь.
И каждый человек, улыбаясь,
говорит: «Вот я».
И я останавливаюсь.
Останавливаюсь,
всматриваюсь,
собираю по слову
и снова бегу к солнцу.
От дерева к дереву.
От цветка к цветку.
От реки до реки.
От моря до моря.
От человека к человеку.
1968
«Бежала девочка по парку…»
Бежала девочка по парку,
Мелькая белым бантиком.
В травяном лесу нашла
Красного солдатика.
Так быстро-быстро бегают
Солдатикины ножки,
Солдатикины ножки
Щекочут ей ладошки.
Ей надоел солдатик ли,
Иль некогда ей было —
Она его пустила
И тут же… раздавила.
Ей, девочке, солдатик
Ведь ничего не значит.
Лежит солдатик мёртвый,
Над ним травинка плачет.
А девочка по парку
Мелькает белым бантиком.
Травинки, спрячьте от неё
Всех-всех своих солдатиков.
1968
«Извини меня…»
Извини меня.
Я гоню темноту,
я гоню немоту
прочь, прочь, прочь.
Извини меня.
Я стою на крутом берегу
и прогнать от себя не могу
ночь, ночь, ночь.
Извини меня.
Ночь и ночью, и днём.
Я гоню её красным огнём
старых и новых ран.
Извини меня.
Мне помочь можешь ты,
лишь своих ран цветы
бросив в чёрный туман.
Извини меня.
Извини меня.
Извини.
1968
«Когда я был в горах…»
Когда я был в горах,
то сам видел,
честное слово,
как одна большая красивая зелёная гора
утром родила солнце.
Если б вы видели,
как все этому обрадовались.
Все горы вокруг
(кроме одной)
улыбались,
все деревья
смеялись,
а несдержанная горная речка
хохотала и прыгала от радости.
Но одна гора,
тоже большая,
не обрадовалась рождению солнца.
Она была какая-то серая
и на ней ничего не росло.
И вместо бровей у неё были серые тучи,
которые всё время хмурились.
Видно было, что она всем недовольна.
А солнце поднялось высоко в небо,
увидело недовольную серую гору,
опустилось к ней
и спросило:
«Чем ты недовольна?
Что тебе нужно?»
«Мне нужно тебя», —
мрачно ответила ему гора.
И доброе солнце
село прямо на её вершину.
И тогда
злая жестокая гора
на глазах у всех
съела солнце.
И тёмно-серые тучи
поползли от неё
и закрыли всё небо.
И небо
заплакало.
По щекам гор потекли слёзы.
Несдержанная горная речка рыдала.
А я заснул.
И мне приснилось
живое горячее солнце,
которое растопило холодную мрачную гору
и сделало из неё
весёлое голубое озеро.
А потом
я проснулся.
Противная злая гора стояла на своём месте.
Всё было серым и мрачным.
Видно было, что все опечалены.
Но все молчали.
Кроме несдержанной горной речки,
которая ругала всех.
И меня тоже.
За что?
И вдруг стало светло.
Всё вокруг засверкало.
Все оглянулись.
Большая зелёная красивая гора
снова родила солнце.
Если б вы видели, сколько было радости.
Но потом
все притихли
и задумались.
Ведь ужасная серая гора
может опять слопать солнце.
1968
«Я пришёл к морю…»
Я пришёл к морю,
когда солнце уже проснулось,
но ещё не встало.
Море начиналось у моих ног
и нигде не кончалось —
оно уходило в небо.
Море такое огромное,
а я такой маленький.
Но я – человек.
И море заигрывало со мной.
Волна возьмёт разгон,
далеко-далеко,
от самого неба,
и бежит ко мне поздороваться:
– Здрасьте.
И снова убегает в небо.
А за ней уже другая:
– Доброе утро.
И третья:
– Пойдёмте с нами в небо.
И их так много.
И все такие ласковые.
И все зовут в небо:
– Пойдёмте.
– Пойдёмте.
– Пожалуйста.
А я подумал:
«Ведь это моя мечта».
И пошёл.