Владимир Роберта Маленькая капелька в океане чувств. Стихотворения читать онлайн страница 3
На белом платьице чёрные горошины,
Чёрные, а всё равно хорошие.
Девочка-девочка, не нужно вздохов.
Все привыкли, что чёрное плохо,
Что белое – хорошее, белое – чистое.
Чистоту, наверное, нужно выстрадать.
Платьице белое в чёрную горошину.
На свете немало людей и хороших.
И рядом с теми, что «ну их к бесу»,
Немало таких, что в душу не лезут.
Хорошо ли белое?.. Плохо ли чёрное?..—
Эти вопросы очень спорные.
Жених в чёрном, невеста в белом…
А, может быть, вовсе не в цвете дело?
Чёрное… белое… – лишь бы чистое.
Чистоту, наверное, нужно выстрадать.
На белом платьице чёрные горошины,
Чёрные, а всё равно хорошие.
1967
* * *

Стоит девочка-магнолия на тоненькой ножке,

Держит беленький цветок в зелёных ладошках;

Держит беленький цветок – нежный и невинный;

Лунный свет вокруг него тонкой паутиной.

«Подари на память мне, девочка, цветочек».

Покачала головой, отдавать не хочет.

Я не выдержал – цветок вырвал из ладошек.

А мне девочка вослед: «Брось, он нехороший».

Нехороший?.. Я вдохнул аромат всей грудью —

Того нет, что было, и того, что будет,

Только беленький цветок, нежный и невинный;

Лунный свет вокруг него тонкой паутиной.

И уставший, я заснул только новой ночью.

А проснулся… – пожелтел, умер мой цветочек.

Свет его душистых глаз навсегда засушен.

Только призрачный дурман душит меня. Душит.


1967

«Жизнь моя …»

Жизнь моя —
это солнце…
и небо плачущее,
это встречи с тобой…
и одиночество,
это грёзы надежд…
и грёзы утраченные,
это короткие дни…
и длинные ночи.
Жизнь моя —
это рыбка,
попавшая в сети
человеческих отношений,
законов,
условностей.
А я хочу жить,
как сильный ветер,
полный радости,
полный вольности.
Чтоб помчаться
за ярким сиянием грёз,
чтобы высушить грязь,
чтобы тучи развеять,
чтоб не плакать,
а только смеяться до слёз,
чтоб от радости
броситься
солнцу на шею.
1967

«Я пальцами сердца тебя изваял…»

Я пальцами сердца тебя изваял,
А рук моих пальцы тебя не коснулись.
Ты чья-то чужая… И всё же – моя.
Моя, как засевшая в черепе пуля.
1967

«Сижу без движения и наблюдаю…»

Сижу без движения и наблюдаю,
Как яркое солнце беспомощно тонет,
Как чайки сумбурной взволнованной стаей
Над во́лнами мчатся в извечной погоне.
В движеньях неистовство и нетерпение,
В их возгласах скорбь, но и радость случайная,
Во взлёте – тревога, в паденьи – стремление,
А вместе – мятежное счастье отчаянья.
И душу пронзает их тонкая жалоба,
И просит ответа, и просит участия.
Качается небо… Качается палуба…
Но где мне им взять без отчаянья счастья?
Без устали мчит за добычею стая;
И радость, и скорбь в этой страстной погоне…
А я без движенья сижу, наблюдая,
Как яркое солнце беспомощно тонет.

1967

«Я знаю, что ты никого не любишь…»

Я знаю, что ты никого не любишь,
И знаю, что страсть твоих бурь без огня.
Но тем одурманен, что глаз твоих глуби
Радушно впускают к себе и меня.
Я знаю, что ты никого не любишь,
Что волны души твоей мне не верны.
Но тем восторгаюсь, что мне твои губы
Сегодня, как будто навек, отданы.
То яркое солнце, то тучи над нами.
То шепчешь: «Приди», то кричишь: «Уходи».
Но всё-таки счастлив, что можно губами
Коснуться твоей белоснежной груди.
Ты прячешь от всех своё сердце седое.
Хоть я для тебя равнозначен нулю,
Но рад, что опять повидался с тобою.
И счастлив уже потому, что люблю.
Часами глядят на тебя, каменея,
Дыханье, любуясь тобой, затая;
Но кажется мне, что никто не умеет
Любить тебя, море, так сильно, как я.
1967

«Он поднялся гордый и великий …»

Он поднялся гордый и великий —
солнца яркий раскалённый шар.
Улыбнулся ласково гвоздике —
в её сердце маленьком пожар.
А теперь уходит он. Уходит,
унося лучи другим цветам.
Ждут его, конечно, где-то там…
Сколько знает он и сколько любит родин?