После короткого совещания приступили к действиям – реализовывать вторую фазу моего плана урегулирования. Теперь уже все знали, что нужно успеть до приезда машин из города. Тёмных личностей, что пытались сделать из Расси подопытного кролика, вытащили из джипа и развязали. Судя по их лицам, ничего хорошего от нас они не ждали. И были правы. Один из них, рыжий, был мужиком грузным, сильным. Но глазки бегали. Второй, щуплый и светловолосый, что пониже ростом, держался понаглее. Наверное, это как раз тот, который подбил Расси на ночную авантюру.

– Ты Фод? – спросил я, подойдя к нему в упор. Тот молчал, бросая на меня колючие взгляды.

– Ну ладно, – добродушно усмехнулся я. – Я буду думать, что твоё имя Фод. Я принёс тебе лекарство… от душевной боли.

Быстро, но аккуратно я ударил его левой в печень, точно рассчитав силу и место – чтобы не вырубить его полностью и ничего не сломать. Ударил стремительно и беспощадно, без замаха – так, что тот не успел ни сгруппироваться, ни крикнуть. Только молча сложился пополам и опустился на колени.

Я наклонился и заглянул Фоду в округлившиеся глаза:

– Когда ты осознаешь, что вы с дружком натворили… твоя душевная боль окажется чуть меньше, потому как будешь помнить, что уже немножко наказан…

Я выпрямился. Второй душегуб смотрел на меня со страхом. Наверное, со своим голым торсом и кровавой бактерицидной нашлёпкой на загривке, в серых дождливых сумерках, посреди заброшенного посёлка я производил особое впечатление. Холодные капли били меня по голым плечам и по спине, но мне было почему-то жарко.

– Значит так, господа! – жёстко сказал я этой парочке. – Мы просветим господина Ута, местного главу общины контрабандистов, о ваших подвигах и о том, в какое неудобное положение вы его поставили. Не знаю, насколько он обидчив, но… А общинные старосты по месту вашего проживания этим утром узнают, что вы оба решили сегодня же уехать из города. Не позже, чем зайдёт солнце… Сейчас лето, и садится оно поздно, так что…

– Но… так быстро дом не продать, – решился промямлить рыжий, что был покрупнее сражённого моим ударом Фода.

Я негромко рассмеялся. И от этого смеха рыжего верзилу перекосило.

– Тогда просто брось, – дружеским тоном посоветовал я. – Ибо то, что я предлагаю, – это милость…

Почувствовав завуалированную угрозу, оба контрабандиста замерли, Фод даже голову задрал, так и стоя на коленях.

– Полагаю, что вскоре, ввиду большой потенциальной общественной опасности перехваченного груза, возникнет мнение, что это вовсе не контрабанда была, а осознанная акция против колонии… И тогда военная контрразведка начнёт драться со столичным министерством безопасности за тех, кого можно потрясти как следует, подвесив за…

Рыжий приподнял руки в знак покорности, и я не стал расписывать различные ужасы, которые ждут военных преступников, особенно после месячной давности событий на энергокомлексе в Пхата.

– Двое добропорядочных граждан, которые не видели сегодня ночью и вообще знать не знают никакой девицы из общины Каменщиков… А их иерархи, между прочим, очень злопамятны… – всё тем же дружеским тоном, но уже с откровенным нажимом продолжил я. – В нашем слабо развитом мире эти парни могут уехать… далеко, я думаю. Очень быстро. Даже не знаю куда.

– А то вон оно как бывает… – я оглянулся, щурясь от приносимых ветром дождевых брызг, и поглядел в сторону северо-восточной скулы мыса, где всё явственней ревел оживившийся прибой. Там Красен предполагал место упокоения двух убиенных Румом злодеев. Оба контрабандиста как заворожённые посмотрели в ту же сторону.