Дядя Игнат подошёл ближе и приобнял его:

– В мирное время жизнь надо беречь. А коли в ратном деле находишься так пуще всего надобно беречь братьев по оружию. Сам погибай, а товарища выручай. По-другому ни как.

Никита прокашлялся, чтобы удержать неожиданно появившуюся слезу:

– Давайте я вам помогу. Что тут ещё надо делать?

Оставив все заботы о двухколёсном друге, он сначала сортировал кучу железа, а затем брал уроки сварки инверторным сварочным аппаратом. В защитной маске мальчик наблюдал, подавая электроды, как дядя Игнат соединяет одна за другой части ограды. Части забора постепенно стали вырисовываться.

«Это будет не просто загородка. Это будет добротно и красиво» – улыбнулся Никита стройным рядам секций забора.

– Вдвоём работа спориться. Спасибо тебе за помощь, – поблагодарил сосед.

– Давайте и покрасим вместе? Только я к бабушке сначала сбегаю, предупрежу, – подпрыгнул Никита.

– От помощи не откажусь, сынок, – обрадовался дядя Игнат и посоветовал, – ты тока переоденься, чтобы дома не влетело потом.

Никита выбежал на улицу. По грунтовой дороге, пролегающей посреди набирающей силу травы, и теснящимися вишнёвыми деревьями навстречу ему шли ребята с велосипедами, бойко что-то обсуждая.

– Айда с нами в плавни? – выкрикнул Толик.

– Некогда мне, – с важным видом заявил Никита.

– Бросай всё, пойдём испытывать Колькин новый велик! – позвал Миша.

– Нет. Спасибо. Мой утром испытывали. Не ездит теперь, – закрутил головой мальчик.

– Что ты как девчонка? Пошли! – стал дразнить Толик.

– Жизнь беречь надо, не война, чтоб так рисковать, – вспоминая слова дяди Игната, вымолвил Никита, высоко вскинув голову.

Ребята остановились.

Толик прогундосил:

– Это тебе дядя Игнат сказал?

– Да.

– Вот ты, таким как он, трусом и вырастишь! Он никогда на полевые сборы не ходит, и ты прятаться будешь! – расхохотался Толик, запрыгивая на велосипед. – Вперёд! В атаку!

Мальчишки понеслись к горке, провожаемые грустным взглядом Никиты.

Грозовым облаком он поплыл домой. Чувства обиды и досады терзали его, добавляя силы в движения. Он захлопнул калитку так, что бабушка, которая развешивала во дворе бельё, подпрыгнула и обернулась.

– Никитка, это ты шумишь? Чего нос повесил? Не помог сосед? Заходи в кухню, я пирожки с картошкой пожарила и дяде Игнату снесёшь, – затараторила бабушка.

– Ба, дядя Игнат трус? – вымучил вопрос внук.

– Кто это тебя на такую глупость надоумил?! – усмехнулась старушка.

– Толик сказал, что он на сборы не ходит. А это правда, я его никогда там не видел. Все мужики ездят пострелять, а он нет.

– Зачем только глупости такие повторяешь? Игнат Антонович служил вместе с твоим отцом. Не в одной горячей точке был. А после ранения в офицеры запаса ушёл. Какой же он трус? Ты папку расспроси. Ваши военно-полевые сборы для него так, семечки. Что он там забыл?

– Бабушка, он должен ребятам это рассказать! – вскричал Никита.

– Солнце моё, самому про свои подвиги говорить это гордыня. Уважать надо старших, да вопросы задавать, чтобы разобраться, что к чему, а не поносить почём зря, – бабушка подтолкнула внука в кухню.

На обеденном столе лежало тесто, и стояла капустная начинка. Бабушка готовилась к жарке новой партии.

Никита устроился на скамеечке, поставив перед собой табурет с тарелкой пирожков:

– Вкусно бабуля.

– Ешь, родной. Для тебя старалась. Поделиться с соседом не забудь, – расцвела в улыбке старушка.

Закончив со своей порцией, Никита набрал гостинцы в подготовленный бабушкой бумажный кулёк.

– Я пойду к дяде Игнату до вечера. Помочь пообещал. А потом мы с тобой одну вещь сделаем, – серьёзно заявил мальчик.