Оба мужчины поворачиваются к нему. Лицо у Пула напряженное и встревоженное, он погружен в свои мысли. Незнакомец чем-то очень обеспокоен, лицо у него мокрое от пота, взгляд безумный.

Эндрю сразу же узнает его.

Шериф.

Единственный крупный населенный пункт в радиусе двадцати миль от приюта – Честер, промышленный городок на северо-восточном побережье, куда священники приезжают дважды в год, чтобы обменять сельскохозяйственные запасы на другие продукты и забрать одного или двух новых сирот – тех, кто в больницах или тюремных камерах ждет своего часа, пока не будет решена их дальнейшая судьба.

Эндрю много раз имел дело с шерифом за эти годы и считает его по большей части справедливым человеком и добрым христианином. Хорошим человеком. Он никогда не обращался плохо с мальчиками, за которых отвечал, и на протяжении многих лет старался помочь найти пристанище тем, кому мог, будь то работные дома или сиротские приюты.

– Шериф Бейкер, – говорит Эндрю и протягивает ему руку.

– Отец, – отвечает шериф и крепко жмет руку Эндрю. Ладонь у него ледяная и грубая, как кора дерева. – Прошу прощения за беспокойство. Как я уже сказал отцу Пулу, нам некуда было идти.

Пул рассеянно поворачивается к Эндрю.

– Он привез раненого арестанта. Ему срочно нужна помощь.

Эндрю удивленно переводит взгляд с Пула на шерифа.

– Шериф, у нас здесь не больница. Как вам известно, лекарств у нас немного и нет медперсонала, – говорит он как можно доброжелательнее. – Уверен, в Честере…

– Он умрет до того, как мы туда доберемся, – поясняет Бейкер, нервно теребя поля шляпы, которую он снял, как только вошел. – Думаю, счет идет не на часы, а на минуты. А до города три часа езды. Следующий привал я смогу сделать только на ферме Хилла, но я сомневаюсь, что он доживет. Кроме того, у Джона нет опыта… в таких вещах.

Пул с пониманием кивает, его глаза настороженно блестят.

Эндрю чувствует, что дело не только в больном, от него что-то скрывают. Он знает, что в юности во время войны Пул был санитаром в госпитале, и слышал от него бесчисленные рассказы об ужасах, которые творятся на полях сражений, и страшных смертях. Пул не раз ассистировал на операциях тяжело раненных, но, вернувшись домой, решил стать священником, а не врачом или военным. Эндрю не знает, чем болен этот арестант, но шериф действительно в отчаянии, раз обращается за помощью к священнику, который в последний раз занимался практической медициной сорок лет назад.

Еще Эндрю почему-то кажется, что шериф имеет в виду не только врачебную помощь.

Что этот человек принес нам? – обеспокоенно думает Эндрю, но его мысли прерывает настойчивый голос Пула.

– Шериф, расскажите Эндрю все с самого начала. Мне нужно одеться.

– Отец, у нас не так много времени, – говорит шериф вслед Пулу, который удаляется по темному коридору.

Он не останавливается, а только вскидывает руку, его голос звучит глухо под высокими сводами.

– Тогда рассказывайте быстрее. От меня не будет толку, если я замерзну до смерти.

Эндрю кладет руку на плечо Бейкера, стараясь успокоить мужчину. Он только сейчас замечает, какой у того перевозбужденный вид: глаза беспокойно бегают, со лба течет пот, он сутулится, как человек, которого сейчас ударят или за которым охотятся. Эндрю старается говорить спокойно.

– Шериф, расскажите мне, что произошло. Можно в общих чертах.

Шериф вздыхает и опускает глаза. Эндрю снова замечает мужчин, стоящих за открытыми дверьми, которые хмурятся и переминаются с ноги на ногу, как напуганные дети. Они тоже встревожены, как и шериф, думает он. И что у них на лицах? Грязь или кровь?