Но и в Мексике таких перспектив, по всей видимости, не появилось. Сам он утверждал, что был «шофером на частных машинах и автобусах». То есть в поте лица зарабатывал на хлеб насущный. Родственники, скорее всего, нашлись, но, возможно, не слишком помогли в обустройстве на чужой земле. Может, не совсем понравились друг другу или не сошлись характерами. Всяко бывает.

И в 1926 году путешественник вернулся домой – судя по всему, разочаровавшись в далекой загранице и с новыми надеждами – найти лучшую долю на родине. Бог знает, чем были вызваны такие надежды. На самом деле, всегда лучше там, где нас нет, поэтому суетиться и метаться из страны в страну – занятие, редко себя оправдывающее. В 1924 году могло показаться, что райские кущи произрастают в Мексике, а в 1926-м – что в Советском Союзе.

Пройдет совсем немного времени, и он вновь захочет отбыть в страну текилы, кактусов и потомков древних ацтеков. Увидев, как еще больше ужесточились советские порядки, во что вырождается социалистическая мечта, и сообразив, что крутить баранку на пыльных мексиканских дорогах – не такой уж скверный вариант. Но ничего из этого не вышло.

Перед тем, как завершить описание мексиканского эпизода одиссеи Александра Винтера, хотелось бы поделиться еще одной версией, объясняющей этот зарубежный вояж. Родственные связи, конечно, сыграли свою роль, но одновременно поездка могла быть служебной – по линии Иностранного отдела ГПУ.

Тогда становятся понятными слова «уехал нелегально». Разведкой Шура Кесельман уже занимался, контакты в чекистской среде имелись, так что в подобной миссии не было ничего невозможного. Ему помогли научиться водить легковые, грузовые машины и автобусы, получить соответствующую квалификацию и профессиональные права, причем такие, которые были бы признаны за рубежом, преодолеть все бюрократические формальности и обзавестись денежными средствами. Всё было организовано разведкой – на должном уровне и в сжатые сроки.

С Мексикой СССР установил дипломатические отношения в 1924 году (то есть как раз в то время, когда туда отбыл дядя Шура) и у советской разведки тотчас возникла необходимость освоить эту «площадку». Потребовались новые кадры, идейные товарищи с опытом, и бывший сотрудник одесской ЧК, конечно, пригодился. За мексиканца себя не выдавал – испанский язык изучил, но едва ли в такой степени, чтобы сойти за местного. Но это и не требовалось. Легализовался в семье родственников, шоферил и при этом выполнял задания Центра. В этом смысле его деятельность можно было действительно назвать отчасти «нелегальной»

Обращает на себя внимание и то, что в ходе допросов в НКВД в 1935 и 1937 году следователи не проявили ровным счетом никакого интереса к мексиканскому сюжету. Хотя обвинение в шпионаже в пользу Мексики или США напрашивалось. Отсюда можно сделать вывод, что информация о поездке в страну ацтеков у чекистов имелась, но использовать ее для обвинений они сочли нецелесообразным, исходя из соображений секретности – действительных, не надуманных. Так что мексиканским шпионом Александр Кесельман не стал, только японским и немецким.