– Твою мысль можно выразить короче: попытайтесь не убить друг дружку, и тогда Коридор не убьёт вас, – сказал Репрев. – Но тебе ведь никак не обойтись без своих напыщенных речей, да, тигр?

– Слушай, что говорит Алатар, – мирным голосом произнесла Агния; она снова выглядела милой и безмятежной кинокефалкой. – И, может быть, ты чему-нибудь у него научишься. Все мы.

– Да брось! Ты соглашаешься с тигром только потому, что боишься за жизнь Умбры. Даже я для тебя не так важен, как Умбра. Случись чего, ты оставишь всех позади, бросишь всех, лишь бы уберечь его. Я тоже люблю Умбриэля – он мой фамильяр, мой сын. Ты не к тигру прислушиваешься, а к своим страхам. Мы всегда ссорились, Агния, ты уже не представляешь свою жизнь без склок. В жарком споре ты оживаешь. Но ты никогда не признаешься, нет: внутри тебя бушует пламя и его надо поддерживать, иначе – иначе ты завянешь.

– Сейчас добавки получишь – с меня станется! И давайте поскорее покончим с этим унизительным испытанием. Дело близится к вечеру, а мы ещё даже не завтракали. Алатар, ты что-то там говорил про рыбу?

Первым с призраком поделился своим постыдным воспоминанием Астра. Агния заметила в нём изменения – вид у него стал совершенно детский, когда он застенчиво, с несчастным лицом, оглядываясь через плечо, диктовал своё потаённое на ухо привидению.

Вторым отправился Репрев, отчего-то довольно виляя хвостом. Последним был Алатар.

И вот они уселись в кружок на прогретый за день, шуршащий песок, и Астра нетерпеливо, дрожащими пальцами, открыл заляпанный слизью дневник картографа Ориона.

– Что это ещё за тарабарщина? – крякнул Репрев.

– Это бенгардийский, дубина, – щёлкнула ему по лбу Агния, беззлобно улыбаясь. – Я ведь права, Алатар?

Алатар шмыгнул носом, смотрел-смотрел на призрачные каракули и немного погодя ответил:

– Безусловно, это бенгардийский, только…

– Только что? – спросил, напрягшись, Астра.

– Только писал это очень безграмотный тигр. Столько ошибок я даже в школе не делал.

– Понятно теперь, почему вы исчезли, – сострил Репрев, но Алатар терпеливо промолчал. Агния эту злую шутку так не оставила: сморщив губы, она окатила Репрева песком, и он расчихался.

– Смотри, привидением не стань! – рассмеялась вместе со всеми Агния, помогая стереть рукавом платья налипшие на нос Репрева песчинки и хлопоча над ним, как над маленьким.

– Бенгардиец не может быть безграмотным. Мы, бенгардийские тигры, с детства прилежно учимся грамоте. Бережно относимся к слову. Уважаем родной язык и никому не дадим его в обиду. Был у нас однажды посол со Смиллы со своим переводчиком. Так этот переводчик с таким старанием изображал наш акцент, что чуть челюсть не вывихнул. Переводчик орал, как кот, который застрял головой в кувшине с молоком! Вот смеху-то было! А он важный такой, этот смилланянин, старается, пыжится. Как мой король держал себя в лапах, чтобы не засмеяться! Вот выдержка – королевская, иначе не назовёшь, – давясь смехом, Алатар утёр лапой краешек изумрудно-янтарного глаза, с которого капала беззаботная слеза.

– Хочешь сказать, что эти призраки – не бенгардийцы? – спросил Астра.

– Нет, Астра. Так не бывает, чтобы привидения были ряжеными самозванцами. Призраки – лишь отражение в мутной воде. У них очень плохая память, и они постепенно начинают забывать родной язык. И самое смешное, что я забыл вам об этом сказать.

– Читай ты уже, тигр, довольно болтовни, – не выдержал Репрев, сунув свой нос в последнюю страницу дневника, где были записаны все их постыдные воспоминания на неизвестном ему языке.

– Ну что ж, вы сами захотели, – Алатар посерьёзнел, кашлянул и объявил: – Сказка будет короткая и печальная. Ну, слушайте, итак: предательство матери, загубленное живое неразумное существо, а дальше… дальше, я не знаю, как читать это вслух…