– Выходит, ты обвёл вокруг пальца этих крылатых медуз – хвалю! – с уважением покивал Репрев.

– Почему обвёл – ведь я ещё жив, – самодовольно улыбнулся Алатар.

Когда искатели выбрались из зарослей, их снова ждал неблизкий путь по лесам и оврагам. Но и этот путь был окончен, как закончились или будут окончены многие другие пути, и вот добытчики малахитовой травы поднялись на высокий холм: слева виднелся город, казавшийся отсюда крохотным, всего лишь миниатюрой. Астра не удержался, протянул руку к самому высокому зданию, ухватился за его верхушку кончиками пальцев, будто бы надломил её, и, прижав язык к нёбу, приоткрыв рот, издал трескучий звук наподобие того, какой бывает, когда раскалывается камень. Астра явно остался доволен своим удавшимся баловством. Справа в небеса поднимались базальтовые столбы. С трудом верилось, что они нерукотворны – творения природы, совершенные в своей клавишной форме, как совершенна, например, волнистая ракушка. Но ещё сложнее было поверить в то, что в этих базальтовых столбах был выдолблен королевский дворец. Рядом выутюженной ленточкой лежала река.

– Амрума моя – тигриная кормилица! Священная река Амрума! – Алатар встречал её, как родную мать после долгой разлуки; глаза его полнились теплотой и нежностью. – Амрума – так и переводится с бенгардийского: «река, что кормит тигров». Матушка наша.

Было что-то материнское в реке Амрума: прямая, как материнское сердце; щедрая, как материнская любовь, и красивая в своей алмазной ряби. Речной поток струился, но издалека мерещилось, будто он застыл самородком.

Длинными прыжками, как пружина, растягиваясь в полёте и сжимаясь, когда лапы касались земли, Алатар сломя голову сбежал с холма к реке. За ним пытался не отставать Репрев, но куда ему было угнаться за тигром! Астра держался рядом с Агнией, Умбру они вели за руки, тихо и не спеша сходили с крутой возвышенности по скользкой траве, согнув ноги в коленях.

Над рекой зависли, словно подожжённые зелёным закатным лучом облака, пышные кроны ив.

– Рыбы-то, наверное, развелось в вашей речушке – столько кошек кормить! – Репрев тяжело дышал после забега, выхрипывая невнятный смех.

– Тебе лишь бы шутки шутить, – ответил ему Алатар, даже не запыхавшись. – Но да, рыбы прибавилось. Гляди, как плещется! – Алатар, прощая в это мгновение Репреву всё, указал лапой на блеснувшую на солнце боком форель – она беспомощно извернулась в воздухе, словно пытаясь выскочить из своей чешуи, и плашмя ударилась об воду, раскромсав алмазный самородок реки. А за ней – другая форель, показав акробатический этюд, скрылась, словно ускользнула в какую-нибудь расщелину.

– Сама в лапы идёт! – не мог нарадоваться Алатар. – Ну, считай, с ужином мы разобрались. В этот раз ловлю я, а в следующий – ты.

– Хорошая шутка, – Репрев посмотрел на Алатара как на дурака. – Нет, правда, для первого раза сойдёт. Я всю свою жизнь в городе живу – рыбу никогда не ловил. И чем ты мне прикажешь её ловить?

– А пасть тебе на что? Языком молоть?

– А ты не промах! – прищурился Репрев. – С каждым разом всё лучше и лучше.

– Лишь бы не достигнуть твоих высот, – скривил гримасу Алатар.

– Тебе до них очень далеко, поверь мне, – дышал смехом Репрев.

– О чём вы опять спорите? – спросила Агния. Вместе с Умброй и Астрой они, наконец, догнали беглецов.

– Ни о чём мы не спорили, – ответил Репрев, поглядывая на тигра. – Бенгардиец предлагал половить рыбки.

Агния облизнулась и сказала:

– Я бы не отказалась от жареной рыбы.

– Будет вам рыба, – ответствовал Алатар. – Заодно выясним, не растерял ли я навыки за два года, проведённых в пещерах… Мы в двух шагах от Бенгардии. Никогда прежде чужак не ступал на священную землю.