– Кого вам надо? Бабушки дома нет, – услышал я девичий голос.

Калитка распахнулась и вышла стройная девушка с громадной черной косой, необычно большими беспомощными глазами и ростом мне по грудь, в приятном синеньком платьице.

– Я вообще то, электрик, – оглянулся на улыбающегося Виктора, – посмотреть счётчик надо.

– Проходите, Шарик уймись, – посторонилась девушка пропуская меня.

Счётчик, я посмотрел в маленькой аккуратной кухоньке, но девушка была не моя, а беспомощные глаза объяснялись толстыми очками, через которые были записаны показания, произносимые мной.

– Ну? – сгорал от нетерпения мой друг.

– Нет, не она.

– Ну тогда я незнаю.

– Тоже хорошенькая, – замечтался я, – вспоминая голос и аккуратную фигурку.

– Ну, а в чём дело?

– Ваши опять ополчаться.

– Ну и что тебе ж не привыкать, если что подмогну, – толкнул меня плечом Виктор.

– Зачем девчонке мозги пудрить? – отказался я, в душе уверяясь, что зажившую ногу бередить не стоит.

Сегодня дежурил другой сторож, некоммуникабельный и чая мы с ним не пили, зато он был рыбак и охотник и мне были показаны все его снасти, которые он тут же чинил.

Звали его дядя Саша, был он на пенсии, помогал колхозу чтобы заработать натур оплату, по ней давали сколько-то зерноотходов на содержание подворья. В журнале по технике безопасности я вычитал его отчество и хотел обращаться к нему по всей форме.

– Александр Засипаторович, угощайтесь, – протянул я ему открытую пачку «Родопи» с фильтром. Он взглянул на меня как на привидение и мотнув головой засмеялся в усы.

– Чудно.

– Что чудно, Александр Засипаторович, – не понял я.

– Так-то чудно. По отчеству меня считай, – он в уме зашевелил извилинами, – с тридцать седьмого по отчеству не называли. А сигареты твои мне не надо, у меня от них кашель, – и он вынул «Приму».

– А кто называл то?

– Как кто? – следователь, ну ещё прокурор, тоже вот закурить предлагал, – он выпустил струйку дыма, – и по душам поговорить. Чтобы перепрыгнуть неловкость, в которую заскочил со своими сигаретами, я продолжил.

– Ну, а в армии, – и тоже задымил сигаретой.

– В армии? В армии я был рядовой Александр Клевакин, рядовых у нас по отчеству не называли какое там по отчеству нас, по-моему, запомнить то, командиры не успевали. Рубка была, да что ты, обвыкнуть не успеешь и хлоп, хорошо, если в госпиталь. Он немного помолчал.

– Из госпиталя вернёшься, а командиры новые, так и крутилось, то они, то мы! Отчество! Так-то, лучше называй меня дядя Саша, все так зовут.

Велосипед меня выручал здорово, я не был привязан необходимостью ждать транспорт и вовремя появился на дойке, как то незаметно отдежурил, напившись парного молока. Так же вовремя я оказался и на мехтоке, за мгновение до появления начальствуюшего синклита из центральной усадьбы в виде главного экономиста, парторга он же главный агроном и главного бухгалтера, с председателем во главе. Вот тот действительно был хам. По лицу было видно, что его могло спасти только ускорение и перестройка. Его роднила с главным перестройщиком, как мне местные сказали, орденоносная комбайнерская юность. Человек не стеснялся своего волшебного русского, а по другому он по моему и не умел разговаривать. Может это была всего лишь маска, как реакция на хорошее развитие событий, а ему как раз хотелось трудностей, испытаний и подвигов, как и его знаменитому пятноносцу. Но уехал я в этот раз заранее, как белый человек поужинал за столом, побрился, переоделся и появился в клубе, заняв наблюдательную позицию на балкончике перед аппаратурой. Молодёжи сегодня было маловато, да и вела она себя нервно, бегали туда сюда, танцев не начинали. Начальница, Клара Арнольдовна, собрав за билеты, посмотрела в мою сторону и выключила свет. Моей незнакомки не было, а жаль.