Солнце клонилось к закату, мне вдруг до жути захотелось увидеть еще раз прекрасную Эю. Так звали женщину, как я понял из мыслей этого питекантропа (по-другому его и не назовешь). Я пытался внушить ему мысли о доме, о жене, вроде что-то получилось. Он почесал затылок и потопал в свою пещеру. Интересно, если у них будет секс, я что-нибудь почувствую?

Сидя на ложе из веток и сухой травы, покрытой мохнатой шкурой, Яха и Эя наслаждались ужином. Я молча злился, слушая, как битый час этот доморощенный «Церетели» рассказывал жене о своем уникальном открытии – чудесном растении, и о камне, и о созданной им скульптуре.

– Шар – вот само совершенство! – распинался он, даже не глядя на прелести жены и усердно пережевывая кусок мамонтятины.

Вот блин, козел! Архимед недоделанный! Я со злостью пнул его по мозжечку. Он вдруг повалился и захрапел. Матерясь, я вылез наружу и завис в воздухе. Эя, сидя возле этой пародии на мужика, тихо плакала. Вот ведь баран! Да таких как он четвертовать надо!

И я нежно опустился на голову Эи.

За её горькими всхлипываниями не слышу ни одной связной мысли. Пытаюсь её утешать:

– Брось, не расставайся, не стоит он того! Да что он вообще понимает в совершенстве?!

– Вот именно! – она произнесла это вслух. – Шар он вытесал! Тоже мне нашел идеальную фигуру, а на меня даже не взглянул! А я так старалась, даже помылась три луны назад, —

она опять всхлипнула.

– Да козел он, козел! – подтвердил я.

– И почему это я раньше не замечала, что от него несет как от козла? Фу! – она отодвинулась и продолжила. – И вовсе он не красавец и совсем даже не умный! Я гораздо умнее его и красивее. Да на меня сын самого вождя племени засматривается. Ну и подумаешь, что у него ноги кривые и рост маленький. Вот рожу ему пару сыновей для улучшения рода! Зато он самый лучший охотник на мамонтов и после смерти отца станет вождем племени. А какую шикарную шкуру леопарда он мне обещал подарить! А я-то дура! И зачем я вышла замуж за Яха? Он не любит меня вовсе, думает только о своих скульптурах! Вот говорила мне мама, а я не слушала! – она всхлипнула. – А мне так хочется новую меховую одежду.

Ох уж эти женщины! Испокон веков они неизменно думают о нарядах и побрякушках.

Я смеюсь, читая её мысли о новой леопардовой шкуре с перламутровыми застежками из раковин и об ожерелье из зубов тигра. Женщина опять горько всхлипнула, и я вновь начал её утешать:

– Да брось ты его, не стоит он тебя!

– Да бросишь тут! Боги запрещают разводы, да и не отпустит он меня, кто тогда будет поддерживать огонь в его пещере…

– Тогда дай ему яду, останешься прекрасной вдовой, – пошутил я.

– Яд?! Это может быть прекрасный выход!

– Ага! А потом сделай мумию и замуруй её в пирамиду, – продолжаю я ёрничать.

– А что такое пирамида? Хм, что это мне вдруг пришло в голову? Странно.

Я начинаю вспоминать все свои знания о пирамидах, даже не подозревая, какие коварные мысли заронил в эту прелестную головку.

– А ведь я гениальна! Яха думает только о своем шаре! Так вот ему моя месть – пусть его могилой станет пирамида, вот она совершенная фигура! Надо будет рассказать о пирамиде жрецу.

Женщина вдруг резко подскочила. От неожиданности я вылетел из её головы и растянулся на теле её мужа. Пока я барахтался, пытаясь подняться, она выскочила из пещеры, прихватив тыкву для воды.

Вскоре она возвратилась, неся воду и какие-то ягоды. Я завис под сводом пещеры, наблюдая за действиями женщины. Она выжала сок из ягод, смешала его с водой и поставила на камень возле ложа. Вот они женщины, сначала они, на чем свет ругают своих мужей, а потом готовят им вкусную еду и напитки… Яха между тем громко всхрапнул и открыл глаза. Сев на ложе, он потянулся и осмотрел пещеру, увидев тыкву с водой, он схватил её двумя руками и, выпив содержимое, вновь повалился на постель. Тыква выпала из его рук, расплескав остатки. Эя торжествующе улыбнулась. А я, заподозрив что-то неладное, проник в её голову.