На следующее утро Максим проснулся очень рано. Не было ещё и пяти. Мама и бабушка спали. Макс быстро оделся и выскользнул из дома. К завтраку он планировал вернуться.

Вчера, когда он пришёл домой, его не ругали. Мама молча поставила ужин на стол и ушла в свою комнату. Макс заметил, что глаза у мамы красные, заплаканные.

– Мам, ну, не получилось у меня вовремя прийти… Ну, извини! Не утонул же я, правда! – принялся оправдываться Бор. Как всегда в таких случаях, ему было одновременно неловко и отчаянно стыдно – Да, и что бы там могло случиться? Ну что, съели бы меня там кроко… Макс хотел сказать «крокодилы», но осёкся, вспомнив недавнее происшествие на реке. – В общем, больше – не повторится! Буду в следующий раз вовремя, как штык! Обещаю! Торжественно клянусь! А, мам… – Максим тихонько постучал в дверь маминой комнаты. – Ты уже спишь? Ладно, спокойной ночи тогда! Бабушка красноречиво шуршала газетами, сидя в любимом своём, старинном кресле. На проштрафившегося внука она даже не смотрела. Подчёркнуто. Помахивая хвостом, на кухню явился Пифагор. Кажется, только он был готов общаться с Максом в этот вечер. Коротко мякнув, кот запрыгнул к юному хозяину на колени и, устроившись поудобнее, громко замурлыкал.

– Что они дуются-то на меня, Пиф? – спросил Макс у кота. – Вроде и опоздал всего на час. Ну на полтора! Догадались по моему виду, наверное, что я влип во что-то… Опекают меня, будто я ребёнок!

Пифагор внимательно посмотрел на Максима своими зелёными глазищами, потом спрыгнул на пол и удалился из кухни столь же чинно, как и пришёл. Кажется, кот тоже не одобрял поведение Максима. А самое противное, что сам Бор в глубине души решительно своего поведения не одобрял. Надо было ещё извиниться, конечно. Перед мамой, да и перед бабушкой, конечно. Не «для галочки», а нормально извиниться. Не выпендриваться и не строить из себя шибко взрослого. Коршунков говорил, что искренне извиняться и признавать свои ошибки способны только по-настоящему сильные люди. Максим твёрдо решил, что попросит прощения у мамы и бабушки сразу же, как увидит их утром. И обязательно ещё до того, как все сядут за стол. Чтобы всё стало, как всегда. Чтобы мама шутила и расспрашивала Максима о его делах, а бабушка ворчала и ругала цены и политиков. Чтобы непременно стало всё, как всегда!

Но это произойдёт несколько позже. Сейчас же Бор спешил туда, откуда они с Фомой сломя голову бежали вчера. На тот самый берег напротив трёх островов, Короля, Шута и Принцессы Татьяны. Бору было очень страшно возвращаться туда. До дрожи в коленях и замирания в животе страшно. Но желание вернуть другу его драгоценный спиннинг было сильнее этого страха.

То ли утренний холодок подгонял Максима, заставляя двигаться быстрее, то ли по знакомой дороге идти проще, но расстояние до трёх островов показалось мальчику гораздо короче. Уже через два с лишком часа он был на месте. Вот и три острова… Макс глубоко вздохнул, зажмурился, сосчитал про себя до пяти и уверенным, твёрдым шагом спустился на берег. Вот и вчерашнее кострище. Вот брошенный впопыхах котелок. Но где же спиннинг? Максим пошёл вдоль по течению реки, внимательно глядя под ноги. Через некоторое время занятие это так увлекло его, что он совершенно забыл о своих недавних страхах. Солнце поднималось всё выше. Камышевки распевали в зелёных зарослях. Макс принялся насвистывать развесёлую мелодию, вторя птицам. А вот и… Наконец-то! Спиннинг лежал совершенно открыто на песке. Бор внутренне похвалил себя, что вышел из дома так рано. Случись бы тут какой прохожий рыбачок, быстро бы приделал фамильной драгоценности семейства Фоминых ноги. Макс наклонился, поднял спиннинг с песка и в этот момент увидел его. Крокодил! Тот самый! Колени у Бора задрожали, а сердце провалилось так глубоко, что, казалось, достигло пяток.