Света конечно сопротивлялась. Но сопротивлялась как-то устало и обреченно. Алик достиг долгожданного и был на седьмом небе от счастья: приложив немало усилий он снова оказался победителем. Он даже не понял – хорошо ли ему было физически с ней, главным было то ощущение эйфории, которое дает достижение заветной мечты.

***

Лена не мучилась, задохнувшись во сне от приложенной сильной рукой к ее лицу подушки. Разложив на постели ее голое тело в позе скромницы – одна рука прикрывала грудь,       другая – пах, он обложил ее масками, которые до сего момента коллекцией группировались на стене. Осмотрев еще раз сотворенную собственными руками композицию, он вышел, оставив ее дожидаться своего последнего зрителя.

***

Алик достал из белого конверта газетную статью, аккуратно вырезанную и сложенную пополам. В ней подробно описывались детали зверского убийства восходящей театральной звезды Лены Сабо.

Чей риск – того и выгода.

– Ты пойдешь сегодня на «Римское право»?

– Конечно!

– Интересненько, чем же вызван твой энтузиазм? – хитро улыбаясь спросила Жанна.

– Хочу учиться и стать самой умной, – наиграно-невинно ответила ей Элла.

Жанна и Элла были второкурсницами юридического факультета и вместе снимали квартиру. Никому доподлинно не было известно – как они нашли друг друга, особенно с такими подходящими именами. Несмотря на разницу в типажах – одна шатенка, другая брюнетка – они обе имели общее представление о женской красоте: прическа от хорошего стилиста, длинные ноготки с ярким дизайном, обязательный макияж, без которого из дома не выйти ни под каким предлогом. В нарядах отдавалось предпочтение короткой длине, прозрачным тканям, сеточке, высоким каблукам. Однокурсники робко разглядывали аппетитные формы их молодых тел, но не смели приближаться к ним: хищницы, справедливо полагали юнцы, вон как когти наточили. Впрочем, Эллу и Жанну эти сопляки и не интересовали. Что с них взять то? Таким красавицам, знающим себе цену, нужны были достойные мужчины. Ярко-рыжая копна кудрявых длинных волос Эллы соперничала с густо-черным ухоженным каре Жанны, девушки знали об этом и часто, знакомясь с кавалерами, весело наблюдали, как мужчины не могут определиться с выбором – кому кто.

– Ну так что, не будешь признаваться? – не отставала Жанна.

– Не в чем, – не сдавалась Элла.

– Ой, да я и без тебя знаю: тебя тоже заинтересовал этот аспирант – Альберт Нилович, который будет читать нам «Римское право». И что в нем такого, что все бабы сохнут? Маленький росточек, неказистая внешность, но сколько уверенности во взгляде – я б дала ему только за один этот взгляд. Как ты думаешь, он хорош в постели?

– Думаю – да, раз вся женская половина нашего института только о нем и говорит.

Элла вовсе не приукрашивала: весь студгородок от студенток до преподавательниц, невзирая на свой возраст, судачили о молодом и подающем надежды аспиранте – Альберте Ниловиче. Альберт Нилович, проходя коридорами института, часто слышал за спиной женские восклики и шепоток, определенно относящиеся к нему. «Вон он пошел, смотри!» – восторженно сообщала одна молоденькая преподавательница другой. «Говорят, он такой наааглый», – обсуждали студентки, интонационно придавая слову «наглый» иную, некую положительную характеристику и мечтательно закатывая глазки. «И она уже с ним успела?! Смотри, какой прыткий», – удивлялись престарелые профессорши.

Войдя в аудиторию, Альберт Нилович оглядел доставшихся ему студентов и прикинул: кого и как в дальнейшем можно будет использовать. Вон те две размалеванные и выставляющие напоказ свои прелести шатенка и брюнетка подойдут для того, чтобы приблизить их к телу. Желательно обеих одновременно. Потом будут выполнять мелкие поручения. Альберт Нилович послал им по оценивающему взгляду, и каждая, жеманно поерзав, поняла – она ему интересна. Тот очкарик – явно зубрила и за хорошие баллы родину продаст, а значит сорганизуем его стучать и доносить. Кто тут самый смелый – ага, вон тот разодетый и важно развалившийся пижон; будешь дань с народа собирать перед сессией. В институте круговой порукой обосновалась давняя традиция – «не можешь выучить, плати за свое юродство», и Альберт Нилович был твердо намерен соблюдать это.