Небо потемнело. Мелкая морось. Я застегнул куртку под самое горло. Какое-то время сидел так. Одежда постепенно напитывалась влагой.

Вдруг сквозь тучи пробился луч и протянул радугу над пустырём. Строгий голос из туч произнёс: «Та, что царила прежде в сердце твоём, теперь…» – и далее неразборчиво. Над горизонтом побежали крючки непонятного письма – не то арабского, не то японского. Луч пополз по равнине и скользнул в ров с водой, остановившись почти у самых моих ног. Я привстал со скамейки, чтобы лучше рассмотреть: ров окружала невысокая кромка перекопанной глины, пахнущей не то железом ковша, не то земляными червями.

Вода в пруду не то чтобы стала прозрачной, но обрела измерение глубины. Вглядываясь, я видел клубы тумана – они чередовались слоями: одни выше, другие ниже. Это были галактики, отдельные пространства, наполненные фантастическим многообразием форм. Луч указывал всё глубже и глубже, пока не остановился на мире сильных и изящных существ, покрытых золотистой чешуёй. В калейдоскопе стремительных мазков мелькнуло до боли знакомое лицо. Луч задержался на мгновение.

Я снова опустился на скамью. Дождь прекратился. Тучи разошлись, и в просвете образовалось синее небо. Поверхность пруда тоже стала синей и гладкой.

Из пруда поднялась полупрозрачная сфера, отливающая металлическим блеском. Медленно поплыла ко мне. Остановившись на секунду у самого носа, придвинулась ближе и окутала голову прохладным облаком мельчайших капель. Вечно зудящее беспокойство растаяло без следа. Я встал и пошёл обратно к трамвайной остановке.