Смысл сказанного не сразу дошел до Мадаленны, и сколько-то минут она все еще улыбалась, смотря вниз, на песок, однако знакомая фамилия так сильно забила ей в уши, что она едва успела выпрямиться и посмотреть на небо. Это не могло быть, твердила она себе, но в чем был смысл твердить чепуху, если ужасное совпадение произошло, и ее недавний знакомый мистер Гилберт сидел в самом конце скамье, в сером костюме. Она возблагодарила Небеса за то, что не спросила о нем с самого начала.

– Мадаленна, по-моему, он вас знает. – Сара тронула ее за рукав, и Мадаленна почувствовала, как все внутри почему-то заледенело; она снова стала деревянной куклой.

– Почему вы так решили? – она все так же смотрела на лошадей и старалась не оборачиваться.

– Он улыбается, а мистер Гилберт редко улыбается тем, с кем не знаком. Вы его знаете?

Мадаленна ничего не сказала, забилась подальше в ложу и спрятала бинокль, однако когда гонг снова прозвенел, она машинально посмотрела на арену. Да, это был мистер Гилберт; да, он улыбался ей, и снова в его улыбке не было ни капли раздражения или досады, что она так старательно игнорировала его приветствие. Это была улыбка спокойного и мудрого человека, который принимал природу поведения и характера, не обращающий внимание на мелочи; человек, который не стеснялся вести себя так, как подсказывал себе он сам, и Мадаленна почти физически ощутила боль от того, что она не может быть настоящей и простой. Она растерянно поклонилась ему в ответ и вместо перил, вцепилась в свою сумку так, словно это было последнее, что удерживало ее на этом месте.

– Мадаленна, Сара! – ее замешательство прервал Джон, и она обернулась к нему. – Извини, пожалуйста, но нам с Майклом нужно вас оставить, внизу необходимо наше участие. – молодые люди были очень горды собой, и разве чуть не лопались от важности. – Вы не обидитесь?

– Тем более, вы так подружились. – добавил Майкл, и девушки кивнули в ответ.

Конечно, они не обидятся. Конечно, джентльмены могут идти, а они посмотрят на скачки здесь и встретятся потом, около белых зонтиков и кувшинов с лимонадом. Молодые люди просияли, и когда гонг ударил в третий раз, Мадаленна и Сара посмотрели на арену, где первые лошади – серая, в коричневых яблоках и черная, уже нетерпеливо били копытом. Раздался свисток, и все вокруг окуталось пылью и песком. Мадаленна видела, что наездники ловко сидели на лошадях, однако каждый раз, когда животное подпрыгивало, ее сердце подпрыгивало вместе с ними. Она читала «Анну Каренину», и ее воображение сразу подсказало, что будет, если лошадь вдруг скинет наездника. Внезапно на первой скамейке пронеслось какое-то движение, и знакомый голос со всей силы прокричал: «Давай, Долли!» Профессора так вести себя были не должны, профессора были обязаны невозмутимо наблюдать за скачками и степенно записывать результаты в большой блокнот, но мистеру Гилберту было все равно, и что-то мальчишеское почудилось Мадаленне в этом восклике. На секунду его товарищи оторопели, но вслед за ним поднялся мистер Разерфорд и крикнул что-то в поддержку другой лошади. И когда мистер Гилберт сел на место, она вдруг ощутила, как на ее лице появилось что-то, смутно напоминающее подобие улыбки. Бывшая неприязнь к этому человеку, возникшая из-за смущения, начинала медленно растворяться в воздухе, и она, нехотя, все еще цепляясь за старое впечатление, почувствовала, как в ней зародилось нечто сродни теплому уважению к мистеру Гилберту, так спокойно принимавшему правила жизни и создававшему свои собственные.

Все три грациозные лошади неслись с одинаковой скоростью, пока одна, черная с наездником в красном жилете, не вырвалась вперед, и в последнюю, решающую минуту, не оказалась победителем. Первый этап скачек прошел; победители ликовали, проигравшие с хмурым видом говорили, что все это ерунда, и не стоит такой шумихи. Мадаленна видела, что мистер Гилберт с сияющим видом пожал руку профессору Разерфорду и сел на место; значит, его Долли победила, и невольно она почувствовала радость. После небольшого перерыва на песок вывели новых лошадей, теперь тут стояли две – снова черная, но на этот раз с белыми пятнами и белая с большим серым пятном на спине. Мадаленна сердцем потянулась к белой, и когда те притаились, ожидая контрольного свистка, вместе с ними притаилась и она сама. Больше всего ей хотелось, чтобы с «Пятнышком» все было хорошо, чтобы она не сломала ногу; она ожидала, что будет спокойно наблюдать, пряча все эмоции в себе, как и пристало леди, однако когда ее фаворит вырвался вперед, Мадаленна вдруг позабыла о манерах, и первая вскочила с места, хлопая в ладоши и крича «Ура!» Сара была тут же, счастливая и взволнованная; они болели за одного игрока.