– Прости, дорогая, я просто немного разнервничалась. – всхлипнула Аньеза и виновато улыбнулась.

– Это просто скачки, мама, и это просто Джон. Тут не из-за чего переживать.

– Да, да, конечно. – Аньеза быстро отерла лицо платком и быстро развернула Мадаленну лицом к свету. – Ну-ка, дай посмотреть, все ли хорошо…

И пока мама счищала последние пылинки с мягкого бархата, Мадаленна вдруг почувствовала, как что-то знакомо неприятно затянуло внутри. Такое бывало и раньше – в груди вдруг что-то медленно обрывалось, и неоткуда взявшаяся тоска накрывала ее с головой, и единственное, чего ей хотелось – остаться в своей комнате, накрыться одеялом и смотреть целый день в потолок. В такие минуты Мадаленна брала в руки учебник и начинала зубрить очередной параграф про Византийской наследие или брала в руки тряпку и принималась протирать пыль, но сегодня такие роскошества ей были недоступны, и она только мысленно одернула себя и приказала думать о чем-нибудь хорошем. «Лодки у замка» Гойена; медленно покачивающиеся баркасы у старинного замка возникли перед ее глазами так явно, что Мадаленна даже почувствовала дуновение ветра.

– Ты будешь завтракать? – Аньеза быстро встряхнула шляпу из синей соломки и приложила ее над головой Мадаленны.

– Нет, не хочу.

– Лучше стоит поесть, а то наешься на скачках и не сможешь сидеть.

– Я вообще не хочу есть, – отмахнулась Мадаленна. – Приеду домой и сразу пообедаю и поужинаю.

Мама неодобрительно покачала головой, и в следующую минуту на пороге комнаты появилась Полли с подносом в руках. Мадаленна представить не могла, как горничная смогла прийти ровно в тот момент, когда они обсуждали завтрак, но заговорщические взгляды Аньезы и Полли объяснили многое. Все та же овсянка, чай и тост с сыром, но чайном блюдце поблескивала небольшая шоколадная конфета, и она, не обращая внимания на укоризненный взгляд мамы, начала завтрак со сладкого. Шоколад Мадаленна обожала. Когда она родилась, война была в самом разгаре, а когда немного подросла, то все прекратилось, но она явно помнила, как в темноте бомбоубежища ее единственным спасением от страха смерти была маленькая конфета в яркой обертке, которая так шуршала и блестела, словно маленький бриллиант. Маленькая Мадаленна рассасывала конфету долго, пока та не становилась похожа на маленькую клецку, а потом аккуратно разглаживала бумажку и вклеивала ее в свой дневник. Теперь, когда войне было сроку двадцать лет, Мадаленна ела шоколад каждый день и ела нескольким упаковками, а потом обертку прятала в большую шкатулку, о существовании которой не знал никто, даже Аньеза.

– Теперь черед овсянки, – наставительно произнесла Аньеза и поставила большую тарелку прямо перед дочерью. – Ешь аккуратно, она еще горячая.

– А ты?

– Я потом, – но уловка не сработала, и Мадаленна протянула маме еще одну ложку; в конце концов, каши Полли хватило бы на целую семью.

Когда Мадаленна выпила последний глоток чая, на подъездной аллее раздался громкий гудок клаксона, и в пышной зелени деревьев она увидела небольшой серый «Форд» – Джон приехал ровно вовремя, и по ее подсчетам она нисколько не опоздала. Молодец, Мадаленна, погладила она себя мысленно по голове, к новому учебному году готова. Она быстро оправила съехавший пояс, быстро нацепила шляпу и уже хотела поцеловать маму, когда та попридержала ее за руку.

– Милая, еще одно. – Аньеза казалась очень серьёзной, и Мадаленна заметила, что ее глаза стали слишком большими на бледном лице. – Постарайся просто хорошо провести время, ладно? Не думай ни о чем, ни о каких планах, ни о тортах и кольцах. Просто постарайся получить удовольствие, хорошо?