На утро я не был уверен ни в чём. В голове крутились вопросы, ответы на которые я надеялся найти в давно закрытом деле Миляева. Кружка кофе вернула мне уверенность хотя бы в меня, а вот я уже пинками отправил себя на работу. По пути я зашёл в газетный киоск и купил свежий выпуск с кроссвордами, в булочной набрал пирожных и, завернув их в газету, отправился в Комитет.

На проходной меня попытался остановить охранник – как всегда, безуспешно. В кабинете я положил свёрток на стол к Витюше, аккуратно накрыл его оторванным в коридоре цветком герани и, вместе с папкой из архива, ввалился в кабинет начальника.

Николай Иванович сидел за столом, оперев голову на руки и задумчиво рассматривал картину, висящую над дверью. С картины на него смотрел щенок бассет-хаунда с печальными глазами и растоптанными цветами на фоне. Когда-то давно эту картину подарила начальнику его жена – невероятная женщина, сочетающая в себе истинно женскую мягкость и твёрдость духа, достойную викингов.

Я плюхнул папку на стол перед начальником, включил чайник и насыпал кофе в две кружки. Уже несколько лет я тщетно пытался уговорить начальника поставить в кабинете кофеварку. Николай Иванович упорно отмахивался от моих доводов, считая, что кофе из кофеварки ничем не отличается от растворимого. Кружку Николая Ивановича я поставил перед ним, а сам уселся на своё любимое место на подоконнике.

– Пирожные зажилил? – начальник, наконец, оторвал взгляд от картины, поднял свою кружку, втянул аромат, зажмурился, затем поставил её обратно и посмотрел на меня с укоризной.

– Витюше положил. – ухмыльнулся я.

– Неси. Обойдётся твой Витюша. Ему Светка принесёт.

– Думаешь? – спросил я уже в дверях.

– Куда она денется. – махнул рукой начальник.

Я вернулся в кабинет, кивнул входящей Светлане, забрал со стола Виктора свёрток и, под её неодобрительным взглядом, вернулся к начальнику. Николай Иванович развернул газету, хмыкнул разглядев дату, цокнул языком и взял пироженку.

– Издеваешься над человеком почём зря, а ведь работник он отменный. – проворчал Николай Иванович с набитым ртом.

– Я не издеваюсь. – закатил я глаза. – Я стимулирую Виктора к профессиональному росту.

– Пачкая его любимые кроссворды его любимыми пироженками?

– Я ставлю его перед моральным выбором и показываю, что вещи, которые он одинаково любит могут вредить друг другу.

– Ты, главное, ему об этом не говори. А то он скоро додумается напакостить тебе в ответ.

– Кишка тонка. – отмахнулся я.

Николай Иванович покачал головой и доел последнее пирожное.

– Есть новости из архива?

– Есть и ещё какие. – я налил себе новую порцию кофе. – Кто вёл дело Миляева?

– Подвязаев. – начальник нахмурился. – В чём дело?

– В том, что его дело толком не расследовали. Почему никто не проверил Волковскую?

– Она маг?

– Да, но дело не только в этом. Всё сложнее. Её дед – граф Волковский, изучал магию как науку. И дружил с дедом Миляева.

– Ты думаешь, что Волковская и Миляев были не просто друзьями?

– Возможно. Но я думал об этом всю ночь и решил, что они могли и не знать о дружбе своих дедов.

– Почему? – Николай Иванович открыл папку с архивными документами.

– Павел Миляев погиб из-за отдачи от магии. Эта маленькая деталь путает всё.

– Значит один из них однозначно являлся неосознающим себя магом. Да, не вписывается в картинку. – кивнул Николай Иванович.

– А второй? – изобразил любопытство я.

– А вот этот вопрос тебе придётся прояснить.

– С водителем машины, которая на них ехала кто-нибудь разговаривал? – спросил я после короткой паузы.

– Нет. Его так и не нашли.

– А искали?

– Не особо. Подвязаев уволился сразу после закрытия дела. – начальник задумчиво откинулся на спинку стула.