– …частью чего-то большего? – тихо договорила она. – Да, я знаю, каково это.

Я резко вскинула голову и встретилась с ней взглядом. В её глазах не было осуждения или глумления. Весь воздух вылетел из моих лёгких в выдохе облегчения, приправленном ноткой щемящей ностальгии. На меня уже много лет так не смотрели. С тех пор как умер мой брат, Флориан.

Мама бы никогда этого не поняла. Для неё всё сводилось к рядам чисел в бухгалтерских книгах. Магия лишь тогда имела ценность, когда увеличивала итоговое значение.

В Школе были целые библиотеки книг о магии. Гигантские кодексы слов на языке древних – языке, как кое-кто считает, богов, с помощью которого они сотворили наш мир. Я могла столько всего там узнать! Порой эта нестерпимая жажда не давала мне спать по ночам, наполняя меня надеждой и тоской.

До этого момента мне было слишком страшно обратиться к мастеру Бетрис с этой просьбой. Я боялась услышать отказ. Но моё время заканчивалось. Я должна попытаться. Пока эта новая ученица не заставила её изменить своё мнение обо мне.

– Мастер Бетрис, я уже давно хотела кое-что у вас спросить. Вы не могли бы рассмотреть возможность…

Меня прервал стук.

– Погоди секундочку, – попросила мастер Бетрис и махнула в сторону двери.

Она открылась, явив Дорту. Служанка осторожно шагнула за порог и сделала книксен:

– Прошу прощения, мастер Бетрис, к мисс Антонии пришли.

Дурное предчувствие ледяным ножом рассекло мой хребет.

– К-кто?

– Советница Дюрант, мисс, – ответила Дорта. – Она ожидает вас в гостиной.

Все мои было воспарившие надежды обрушились как бескрылые птицы. У меня не было двух недель. У меня и двух часов не осталось!

Мама уже здесь.

Перед дверью гостиной я остановилась, чтобы взять себя в руки. Может, мама просто решила меня проведать? Была неподалёку и подумала, почему бы не поздороваться с единственной дочерью. В этом не было ничего странного.

Вот только мама ни разу не навестила меня за последние пять с половиной месяцев. Если она хотела меня видеть – что случалось редко, – она вызывала меня домой. Нет, она приехала из-за моей учёбы. Я толкнула дверь и вошла внутрь как на казнь.

И каким красивым палачом она была – высокая и переливающаяся на свету, совсем как праздничные кони, вышагивающие по улицам во время парада в честь первой высадки. Тёмные волосы, заплетённые в косы и уложенные аккуратными завитками, удерживал золотой обруч из роз и шипов – тонкий намёк на имперский флаг Регии Терры.

Она сидела в одном из мягких кресел и держала чашку с чаем. Я сделала реверанс под пристальным взглядом её прищуренных глаз, высматривающих малейшее несовершенство.

– Мама, – хрипло начала я, – я так рада тебя видеть.

Она указала на деревянный стул с прямой спинкой рядом с собой, хотя в комнате хватало мягких кресел:

– Сядь.

Я опустилась на краешек сиденья. Теперь, когда она была совсем рядом, мой нос уловил едва заметный аромат роз. Любой другой решил бы, что это её духи, но я узнала запах её любимой пудры, с помощью которой она прятала тёмные круги под глазами из-за недосыпа. На секунду меня захлестнуло давнее воспоминание: мама со смехом пудрит мне нос сладко пахнущей пуховкой и говорит, что не все доспехи сделаны из стали.

– Ты хорошо себя чувствуешь, мама? – осторожно спросила я.

На краткий миг она заколебалась, но затем вздёрнула подбородок:

– Разумеется, дорогая. Но я здесь не для того, чтобы обсуждать меня. Я здесь, чтобы поговорить о тебе.

Она поставила чашку на столик между нами, рядом с многоярусным блюдом с пирожными. К ним она не прикоснулась. И под её взглядом я тоже не посмела. Даже к круглой золотистой булочке с моим любимым миндальным кремом.