Вдруг замечаю нищету.

Как всё здесь вопиюще просто,

А лица дарят доброту.

Идём к ограде. Я у местных,

Идя в конце толпы своих,

Купив цветы, три возлагаю.

Да, как живому от живых!

Хотя какие мы живые!

Шум галочий, бестемье слов…

Везли Вас трое, не родные,

И я бежала средь снегов.

Неслися снежною дорогой.

Тургенев всё берег свой нос.

И так мотало эти дроги,

Как будто мчались на извоз.

Промёрзли насквозь. Ветер свищет.

Совсем озлобился мороз.

Застыл Никита. В поле ищет

Луч света без конца обоз…

Какая чистота сияла,

Вас провожая в вечный путь!

Метель так грустно напевала

И белизной стелила путь.

И невозможно Вас вернуть.

Но невозможно Вас вернуть!!!

И хлынув, слёзы очищенья,

И состраданья, и любви

Тут принесли мне облегченье

От одиночества любви.

Потом – аллея великанов,

И парк, и Сороть, барский дом.

А от ухоженности – странно!

Ну Гейченко, ну управдом!

Да, правда, что поэт воскликнул

Здесь громко: «Ай да сукин сын!»

В глуши, от скуки он, не сникнув,

Работой победил свой сплин.

И здесь он, испытав мгновенье

Той несказанной чистоты,

По-царски передал волненье

Своей душевной доброты.

Отстав от всех, я вспоминала

Ваш путь, немыслимость конца

И почему-то ощущала,

Что наши встретились сердца.

11–13 сентября 2002 г.

Амур и Психея

Ах, чародей Державин!

Как точно удалось вам воплотить

Мой случай – да в своём стихотворенье,

Лукаво улыбаясь, оживить

Сияющее чистотой творенье!

Два-три с любовью сделанных штриха пера —

И они живы, вот уж два столетья,

И словно всё происходило лишь вчера,

А не в далекие тысячелетья.

Сквозь слёзы радости читаю наш портрет,

Тобой в открытую любуюсь снова.

Как нас по-доброму нарисовал поэт!

Как искренностью подкупает слово!

И пусть «два узника как вкопаны стоят»,

Робея и смущаясь друг пред другом,

Но души так красноречиво говорят,

Что головы от счастья идут кругом.

Сквозь слёзы радости читаю наш портрет,

Тобой в открытую любуюсь снова.

Как нас по-доброму нарисовал поэт!

Как искренностью покоряет слово!

8 сентября 2002 г.

Примчалась осень, хитрая плутовка,

Так скоро после изнуряющей жары.

В растерянности август: «Вот сноровка!

Опять летит до времени и до поры».

А та хохочет весело и звонко,

Легко срывая высохший кленовый лист.

И вторит ей в поддержку ветер громко,

Что к лету бабьему путь должен быть тернист.

23 августа 2002 г.

И снова этот долгий взгляд в упор,

Как будто ждущий от меня ответа.

Кружится голова, и нет опор,

И почему-то снова много света.

И эта бледность твоего лица,

Внезапная, что вмиг его покрыла.

Так вот она, награда из наград,

Которая бег времени затмила.

9 августа 2002 г.

Что бурь свирепость,

Что парад планет,

Затменья солнца

И землетрясенья

Пред тем,

Что делает с тобою человек,

Пред тем,

Как сносишь поношенья.

8 августа 2002 г.

По волнам судьбы

Как долго я плыла в неведомое слепо.

И правили моей ладьёй стихия и ветра,

И было многое до ужаса нелепо,

И чудилась на горизонте чёрная дыра.

И мчались годы бесконечною волною,

И так желанен был не наступавший долго штиль,

И жизнь давно звучала прозою простою,

И не тревожило уже – а сколько ещё миль.

Долг и терпение поддерживали силы,

Когда внезапно чаек стон напомнил о земле.

Так озаряет солнца луч вдруг мрак унылый,

Так снова стала рулевым я на своей ладье.

8 августа 2002 г.

Мой рыцарь, мой гордец великодушный!

Давно я время на года делю,

Но признаюсь легко и прямодушно:

«Я вас, мой друг, по-прежнему люблю».

И, как ни странно слышать, всё же смею

Сказать, что я богаче королей,

Хоть в этой жизни крохами владею

Того, что ценится среди людей.

А впрочем, можно очень многих помянуть,

Но остается в силе утвержденье:

Ведь ценно, если осиян любовью путь.

Тогда есть шанс прекрасного мгновенья.