Иногда я жалею, что у нее такой дар – мало того что бесполезный, так еще и противный. Я понимаю, она его не выбирала, но черт возьми!

– Еще одну церемонию Усиления я просто не переживу! – Тетя Мейз роняет голову на руки. – В этом доме слишком много детишек. Вот стану матриархом, и мы будем просто ждать Призвания, и все – когда будет, тогда и будет. Если в это время будешь сидеть на горшке и какать – что поделаешь!

– Когда это ты станешь матриархом? – поднимает брови мама. – С чего вдруг?

– Будете и дальше меня злить – никто из вас матриархом не станет! – рявкает бабушка, и обе умолкают, но смотрят друг на друга исподлобья.

– Прошу прощения, – мямлю я, добравшись до середины круга, и усаживаюсь, подобрав ноги. Вроде бы получается приличная поза.

– Молодец, Ви! – Папины руки так стиснуты, что костяшки начинают белеть.

Я выдавливаю улыбку. Не люблю, когда меня называют Ви.

Бабушка обжигает папу взглядом:

– Ни к чему хвалить ребенка за то, что он уселся на стол. Вот почему в наши дни многие дети слишком уверены в себе. Ты бы ее еще за каждый вздох нахваливал! Правда, ты не все их видел.

– Я хочу, чтобы Вайя чувствовала себя спокойнее.

– Когда у тебя Призвание, вряд ли можно относиться к этому спокойно, Уильям!

Дядюшка согласно кивает, и бабушка с благодарностью улыбается ему.

Кейс не сводит с меня глаз. Не сомневаюсь, она сейчас мысленно костерит своего папу на чем свет стоит.

Иногда я задумываюсь, почему он женился на тете Мейз – потому что любил ее или потому что отчаянно хотел тоже стать одним из Томасов. Мама говорила, что он подлизывался к бабушке, еще когда ухаживал за тетей. Вечно рассказывал бабушке, как он восхищается, что она обратила свою семью в чистую магию. С Дэвисами дядюшка никогда не ладил – и сейчас не ладит. Синдром среднего ребенка, как пробормотала однажды мама, когда думала, что ее никто не слышит. Но бабушка обращается с ним как с сыном, которого у нее никогда не было. Точнее, как с таким сыном, каким она всегда хотела видеть дядю Ваку.

Бабушка берет узелок из черной ткани, развязывает его и достает осколок сланца с острым краем. Передает узелок вокруг стола, и каждый берет себе по кусочку сланца. Эти камни заточены нашими предками и содержат их волшебство. Когда проходишь испытание, тебе тоже положено заточить камень и вырезать на нем свой дар, и все они хранятся у матриарха для таких церемоний.

Кейс достает из свертка свой камень с еле заметной ухмылкой. Кейс – очевидная претендентка на роль матриарха после мамы и тети Мейз, которые из-за этого постоянно собачатся. Пока что ее дар обладает самым сильным потенциалом среди всех моих двоюродных, а может, и во всем нашем поколении. Так что ей хватит и силы, и ответственности, чтобы принять этот титул, – только она этого не хочет.

Бабушка, как и все матриархи, должна регулярно совещаться с предками по поводу того, кто из членов семьи лучше всего подходит на роль следующего матриарха, – на случай, если с ней что-то случится до того, как она сможет назначить себе преемницу. Тогда предки скажут, кого она хотела бы видеть на своем посту, и родственникам не придется устраивать скандал. Я на сто процентов уверена, что мое имя фигурировать не будет никогда – я и себя-то не могу подтолкнуть в нужном направлении, что уж говорить о целой семье.

Кейс бросает на меня яростный взгляд, губы у нее сердито поджаты.

– Некоторые мысли – сугубо личные, – говорю я. Хотя это не тот случай, когда я жалею, что она слышит, о чем я думаю. Сейчас я не могу позволить себе роскошь волноваться из-за чего-то помимо Призвания.