– Так, да?..

– Годится. Только громче!

Она закинула ногу на ногу и принялась хрипеть, мычать и даже что-то такое пришептывать.

– Во-от!.. – одобрил Олег. – Не тормози, я тебе завтра подарю что-нибудь.

– Лучше кэш, а то вы херню всякую тащите.

Внезапно зазвонил телефон на тумбочке.

– Не отвлекайся, – приказал Шорохов.

Гетера, к его удовольствию, стонала всё активней. Телефон назойливо тренькал, и Олег, догадываясь, кто это может быть, сладостно ожидал стука в стену.

Постучали, однако, в дверь.

– Не бойся, это наши, – сказала девушка. – «Тук, тук-тук, тук» – это халдей.

Шорохов открыл. В коридоре действительно стоял официант – с бутылкой шампанского и двумя бокалами на подносе.

– Вас желают угостить… – он помедлил, не зная, отдать ли поднос на пороге или всё же зайти. Видимо, старания очаровательной особы были слышны на всём этаже. Кроме того, трусы у Олега после профилактического обливания из графина еще не высохли.

– Заноси, – кивнул Шорохов. – А кто угощает, если не секрет?

– Не секрет. Из четыреста одиннадцатого. И вот просили передать… – официант вручил ему мобильный телефон.

В ту же секунду аппарат на тумбочке умолк, зато зазвонила трубка. Олегу стало так интересно, что он не удержался.

– Спишь?.. – спросил в ухе Лопатин.

– Сплю, Василий Вениаминович, – ответил Шорохов.

– Одевайся, и вниз.

– Э-э… так это…

– Дело срочное. У тебя пять минут.

Олег, скривившись, выключил мобильник и объявил:

– Оба свободны. Бухло заберите себе.

– Извиняюсь, что помешал, – брякнул официант.

– Всё в порядке. Мы уже закончили.

Урну у входа всё-таки погасили – для этого зачем-то понадобилось опрокинуть ее набок и раскидать мусор по ступеням.

Ледяной ветер мгновенно превратил влажные джинсы в две негнущиеся трубы, и Олег, увидев у подъезда синее «вольво», обошелся без приглашения. В салоне гремела «Соловьиная роща» – не ремикс и не трибьют, а самый что ни на есть оригинал в исполнении Лещенко.

Лопатин сделал музыку тише и рванул с места.

– Василий Вениаминович, а нам обязательно в этом дерьме жить? – спросил Шорохов.

– Ты о чем?

– Я про гостиницу.

– Можно и не в этом. Можно в другом. Лишь бы вокруг вас народу вертелось поменьше… и попроще. В приличном месте всё на виду. Покупка или аренда квартиры исключена. Нас же здесь нет.

– И не будет, – добавил Олег. – И жилищных перспектив тоже…

– ФСБ свою площадь предлагает, но там куда ни плюнь – везде микрофоны, микрофоны…

– «Эта работа изменит твою жизнь к лучшему», – с чувством процитировал Шорохов. – «В твоих руках будет власть над человечеством…»

– Метафора. Власть у нас не в руках, а на поясе.

– Которой нельзя воспользоваться…

– Потерпи, сейчас приедем, – ответил он неопределенно.

– А что за спешка, Василий Вениаминович? Если точка финиша отнесена во времени, то не всё ли равно, где будет точка старта? Почему бы и не утром?

– Финиш в этот раз никуда не отнесен. Он здесь и находится. У нас гости, – пояснил Лопатин. – В бункере человечек один сидит… Надо помочь.

– Что значит «сидит»? – не понял Олег. – Как он туда попал?

– Как мы попадаем, через дверь. Он оператор и тоже имеет право доступа. Этой комнатой многие группы пользуются. Она у нас от самого начала зоны, и еще столько же прослужит. Тихое место, без посторонних.

Василий Вениаминович остановился на светофоре, а когда снова тронулся, «Соловьиную рощу» уже сменил Эдуард Хиль. Шорохов посмотрел на магнитолу – играл не компакт-диск, а кассета.

– Хороший сборник, – заметил он, притоптывая ногой. – Только запись ни к черту. «Электроника-302»?

– Это самое древнее из того, что ты помнишь? – усмехнулся Лопатин. – Не смей попрекать старших, обормот! Лет двадцать субъективных выслужишь, вот тогда и будешь замечания делать… и сигареты по временам таскать.