Тильда села прямо на мостовую и сбросила с плеч плащ. Смахнула ладонями со лба пряди черных волос и глубоко вдохнула. В ушах заиграла городская симфония.

По мощеной брусчатке стучали колеса карет и повозок со снедью и товарами. Улицы наводнились людьми, торговцами газетами и цветами. Ноздри щекотали запахи проснувшегося города: аромат крепкого чая, свежего орехового хлеба, домашнего масла и фруктового пирога, яичницы и печеного мяса. Впереди над гаванями парили размашистые каменные арки, откуда  стражи города провожали и встречали внимательными взглядами каждый кораблю, проплывающий по арнохской гавани. Там вовсю пировали чайки, делившие остатки добычи рыболовецкого судна, прибывшего еще с рассветом.

На высоких шпилях городских зданий развевались белые флаги с изображенным на них черным деревом и золотой звездой. Высоко над столицей серебрился Сишлинх. В скале, в том месте, где река срывается в пропасть, была высечена фигура женщины. Водопад служил ей платьем, а замок, словно паря над водой, выступал ее сверкающей короной. Легенды о том, кто была эта женщина и почему ее увековечили в скале была давно забыта. Каждый горожанин придумал свою историю, почему эта дева наряжена в воду и почему ее руки протянуты к городу. Но все они сходились в том, что эта неизвестная хранит Арнох.

Звук воды был приглушен голосам города. Хотя казалось, что он совсем близко и главным звуком должно быть ярое шипение Сишлинха.

«Отсутствие ответа тоже результат. Значит, на Бушане не было путешественников с Земли. И про чуму Земли никто не слыхал.» – успокоившись, решила она.

На плечи легла ладонь обманчивого спокойствия, и девушка позволила себе поверить ему. До самого вечера она бродила по городу, вспоминая, каким все было, когда она впервые прибыла в столицу. Как все менялось с годами, и каким был тот магазинчик или эта бакалейная лавка в прошлом месяце? Те же продавец, парикмахер, булочница или глашатай стоял на этом месте на прошлой неделе?

Вернуться домой (а не в казармы) было приятно и почти весело. За окном уже догорало вечернее солнце, и Тильда распахнула шторы, чтобы словить все его лучи до последнего. Сбросив жаркую форму, девушка почувствовала себя счастливейшим в мире человеком. Вода из всегда теплого кувшина смыла пыль и напряжение. Она растянулась на мягких простынях и махнула магическим светильникам притушить огни. Постепенно веки становились тяжелыми.

Тильда поняла, что ненароком уснула только когда ее разбудило постукивание за окном. Она зевнула, поднялась с кровати и подошла к окну. На миг насторожилась, силясь припомнить, задергивала ли шторы, когда ложилась в кровать. Но так и не смогла точно ответить себе. Постукивание, похожие на птицу-посланца, отвлекло ее внимание от размышлений, и она распахнула шторы.

Темнота и пустота. Ночь стояла такая глубокая, что за окном все исчезло в кромешной тьме. Тильда потерла глаза и в тот миг, когда она вновь распахнула веки, за окном появилась картина. Как в бункере из ее детства: были окна, а за стеклами – рисунки природы. Если их вынуть, то в раме оставалась только темнота и пустота, кричавшая правду о жестокой действительности.

Тильда испуганно осмотрелась по сторонам.

– Этого не может быть! – сказала она, мечтая, чтобы произнесенные вслух слова разрушили обман.

Девушка была не в своей квартире на втором этаже над прачечной, а в старом холодном бункере. Абсолютно пустом и заброшенном.

Свет медленно угасал, и Тильда понимала, что не сможет заставить огоньки вновь вспыхнуть. Когда наступит мрак придет оно. И единственная надежда спастись – это случайный шум, который вырвет ее из плена кошмара.