Феликс заглянул внутрь — Катерина забилась в самый конец тесной сумки и, хотя её белая шерстка была довольно серьезно подпорчена в ходе криминально-убегательных мероприятий, местами кошечка умудрилась остаться беленькой.

— Сейчас я вас прикрою, — ответил он, поискал глазами ключ.

Он почти сразу увидел краешек пластиковой карточки, вытащил и спрятал в кармане.

— Вы чего это, — раздался голос над самым ухом, — нашли мою девочку?

Дама, та самая, у которой потенциально можно было разжиться отменной вырезкой, выглядела обеспокоенной.

— Нет, — ответил Феликс, — можете подержать?

Он сунул ей в руки свою куртку, снял футболку, надетую поверх тонкой летней майки. После чего скомкал и, казалось бы небрежно, а на самом деле — со всеми предосторожностями, засунул снятую футболку в пеструю кошачью переноску.

— Жарковато, — пояснил он и протянул руку.

— А..? — зачаровано уточнила дама, кажется, не понимая, его вопроса.

— Куртку верните.

— Д-да, конечно, — дама засуетилась, смутилась, спешно пихнула куртку ему в руки. — Так вы не видели мою кошечку, молодой… эхм… юноша?

— Вашу? — она кивнула. — Вашу не видел. Кстати, автобус уже третий раз сигналит, — обратил он внимание на поредевшую толпу на крыльце и туристический автобус, которого тут еще десяток минут назад не было, — без вас ведь уедут!

— Т-точно! Девочки, на экскурсию!

Девочки быстро организовались и направились выбирать себе «местечко у окошка, если еще остались».

Судя по обрывкам фраз, долетевшим до Феликса, «белая бедняжка» была признана местной аборигеншей, знающей тут все ходы и выходы, и встреча с ней была для этой тройки вопросом исключительно времени, внимания и наличия в сумочке приманки в виде кружка ароматной колбаски.

Феликс помахал дамам рукой и спешно удалился за ближайший угол, в мрачный и практически лишенный асфальта калининградский двор с детской площадкой по центру.

Место для игр и развлечения деткам было оборудовано по последней моде, но лет пятьдесят назад. Основательные металлические трубы, лесенки без перекладин и остаткам качелей некогда были покрыты буро-зеленой краской, которая давно облезла, уступив место ржавчине.

Целевая аудитория развлекательного объекта предпочитала детскую зону в торговом центре через дорогу — площадка с единственной уцелевшей лавочкой была пуста.

— Катерина Ивановна, — Феликс осторожно поставил сумку с секретным агентом на подгнивающую по краям деревянную лавочку. Судя по отсутствию на сиденье двух досок из пяти, жить ей оставалось недолго, но она отчаянно сопротивлялась времени — гнила только вокруг расшатанных гвоздей, местами сохранила краску. Конечно же, буро-зеленую.

— Катерина Ивановна, — позвал он ещё и открыл переноску.

Ответа не было.

«Задохнулась? — запаниковал стажер, — или...?!»

Спешно вытащил скомканную футболку, откинул в сторону. Кошечка сидела в переноске ровно в той позе, в какой он её видел в последний раз. Только глазки были плотно зажмурены и передние лапки прижаты к розовому носику. Казалось, она не дышит.

— Катерина! — вскрикнул Феликс и сунул внутрь руку.

Чтобы тут же получить по руке маленькими остренькими когтями. Катерина была жива.

— Эй! — на выдернутом наружу запястье набухали красные полосы, но Феликс не обратил на них внимание, — Вы как?

— Я, — послышался из переноски сдавленный хрип, — умираю!

Феликс подавил в себе желание побыстрее вытряхнуть агенту из переноски и осторожно заглянул внутрь. Кошечка сидела в той же позе. Она открыла глаза, но немного — виднелись только узенькие зеленые щелочки, на краешках которых влажно поблескивали слезинки.