Дамы же, взволнованные идеей спасения кошачьей красоты, начали активно обсуждать план переезда секретного агента Министерства Магии из враждебного Калининграда в Петербург.

Не прошло и пяти минут, как к трем дамам присоединился сотрудник авиакомпании. На его счастье — по телефону. Дамы наперебой начали объяснять ему подробности перевозки спасаемого животного.

— Переноску купим, — кричала в трубку одна, — так, хорошо, — толкнула она подругу, — записывай размеры, высота двадцать пять сантиметров, ширина...

— Сколько?! — перебила её подруга, — Эй, мы не хомячка везем, это что за издевательство над животным! Это же... Да вот, у молодого человека такая переноска! Молодой человек, у вас двадцать пять сантиметров?

Дамы разом повернулись к стажеру, хищно впившись взглядами в потрепанную пестренькую кошачью сумку у него на плече.

— Э, — растерялся он, — я вам так сразу не скажу...

Дамы бесцеремонно оттащили Феликса в сторону и начали выяснять, двадцать пять у него сантиметров или сколько.

Феликс, конечно, знал, что опытные женщины всегда берут в поездку швейный дорожный набор, но никогда не видел, чтобы его доставали. И даже не подозревал, что в него входит сантиметровая лента!

— Двадцать пять! — торжественно объявила измерительница.

— Это ужас что! — продолжала возмущаться возмущающаяся дама. — Ну какая кошка согласится ехать в этой, в этой... — она не нашла приличного слова и просто трясла рукой, указывая на презрительно маленькие размеры сумки, всё еще болтающейся у Феликса на плече. — Ужасно, ужасно, — повторяла она, — дай-ка мне трубку, я скажу им, что нельзя так издеваться над зверьём!

— А вы котеночка везли или пёсика? — поинтересовалась третья дама у Феликса, пока первые две занимались перетягиванием телефона.

"Заколдованную ведьму!" — чуть было не ляпнул он.

— О, а вон и мой знакомый! — уходя от начинающейся беседы, Феликс обернулся в поисках Катерины или хоть кого-то, кто придет ему на помощь, но гостиничный холл был полон все теми же туристами, чемоданами и детьми, он помахал в сторону толпы пока ещё не заселенных, делая вид, что загадочный знакомый где-то там, внутри, — ну все, мне пора!

Проигравшая в битве за телефон услышала «пёсик» и ворвалась в светскую беседу, оттесняя Феликса от двери.

— И как ваш песик в этой переноске летел? — поинтересовалась обеспокоенная за жизнь еще одного животного пенсионерка.

— Да ну, — одна из дам, та, что наседала на авиакомпанию, оторвалась и вклинилась в разговор, — он у него, наверное, совсем маленький, чихуа-хуа или йорк.

— Летел плохо, — признался Феликс и, пользуясь моментом, протиснулся мимо общительных дам. — Не понравилось.

О том, кому полет не понравился больше — ему или Катерине, Феликс ещё не думал. Впрочем, стюардессе и пассажирам на соседних креслах тоже досталось. Кому когтистой лапкой по ногам, кому скорбным воем по ушам.

— Вот! — провозгласила дама с телефоном, потрясая им, будто самым главное доказательством собственной правоты. — Я говорила? Я говорила! Да как можно, как... у ты моя сладкая, у ты моя красавица изумрудноглазая! Вернулась!

Тон говорившей сменился с ликующего на восторженно воркующий. Феликс посмотрел под ноги и встретился взглядом с «изумрудноглазой красавицей».

Красавица смотрела чуть удивленно и весьма изумрудно. Половину иголок и другого елочного мусора она растеряла в процессе своей «операции», но чище не стала. Белая шерсть заметно посерела, будто кошка мазнула боком по пыльной машине. Где Катерина Ивановна успела найти грязь в отдраенном до зеркального блеска гостиничном холле — осталось загадкой.