Магический марксизм поможет нам сохранить бдительность и не поддаться заклинаниям колдунов-демагогов. Он выведет лжецов на чистую воду, предупредит нас о любой фальши, о пустых обещаниях и опасных интригах. И чтобы справиться с ними, нам предстоит потрудиться.

Будьте же бдительны и осторожны!

Искренне ваш

Энди Мерифилд

Июнь 2020

Эта книга полна нападок на марксизм, она пытается сместить его с пьедестала и внести в него свежую струю, основательно перетрясти изнутри. Она противопоставляет фантастический марксизм научному, разоблачающему преступное буржуазное общество. Эта книга колеблется между двумя крайностями, отталкивая ортодоксов своим ревизионистским уклоном и отпугивая других марксистскими притязаниями, поскольку остается слишком марксистской. Но это более глубокий марксизм, более широкий и многогранный: благодаря своей гибкости он успешно минует две эти крайности, непрестанно курсируя между ними, затаиваясь в большом тенистом мире смутьянов, юных радикалов и, возможно, людей постарше – всех тех, кто пытается усидеть одновременно на двух стульях. Адресуя свою книгу независимым личностям, обитателям этого тенистого мира, я полагаю, что на самом деле они являются в большей мере марксистами, чем сами думают, и что нам – тем, кто называет себя марксистами, – в свою очередь, не повредило бы стать меньшими марксистами, чем мы думаем, оставаясь при этом хорошими коммунистами, не покидающими своего места под красными знаменами. Все вместе мы способны на опасные субверсивные[3] поступки, бесшабашные действия. Эта книга предлагает читателям не «плохой» (bad) марксизм, по выражению Джона Хатника[4], а «безумный» (mad) марксизм, безумный магический марксизм, взывающий к магу, заклинающий магическое безумие как радикальную альтернативу хаосу нашего сумасшедшего времени.

Эта книга возникла в результате двойной неудовлетворенности: очевидной неудовлетворенности миром и труднее поддающейся формулировке неудовлетворенности существующим марксизмом, она родилась из веры, что эти две неудовлетворенности связаны между собой, что вполне понятный пессимизм, свойственный нашей эпохе, заразил марксизм, превратил его в дряблую умозрительную концепцию, сделал его безопасным и осмотрительным, ведь он ощущает нависшую над собой угрозу, боится рассыпаться, точно Берлинская стена. Так что моя цель – найти альтернативу пессимизму марксизма, его вечной склонности смотреть на мир с плохой стороны. Моя неудовлетворенность также касается марксистских журналов и научных публикаций: мне они давно уже представляются неудобоваримыми, сухими и чересчур предсказуемыми, доступными только посвященным. Может быть, я не один так думаю? Меня никогда не вдохновляли пространные, излишне подробные статьи и исследования кризисов и бедствий, капиталистических катастроф, хотя в главном их авторы совершенно правы; но о них можно сказать то же, что Маркс говорил о буржуазии: все они кажутся довольными своим отчуждением или по крайней мере своими оценками капиталистического отчуждения, обходясь улицами с односторонним движением, обитать на которых – их удел, так же как описывать те тупики, те безвыходные положения, куда они себя заперли.

В течение долгих лет я называл себя «среди прочего» марксистом[5], несмотря на то, что в США такое самоназвание звучало вызывающе, и вопреки тому, что я так и не присоединился ни к одной марксистской партии или организации, не нашел вожака, выражающего мои мысли, которого я мог бы поддержать от всего сердца. Я всегда ощущал себя странником, человеком вроде сартровского Матье из «Возраста зрелости», который, невзирая на постоянные понукания Брюне, не может посвятить себя какой-либо деятельности «на уровне института», «официально» примкнуть к марксизму – хотя никто меня к такой позиции не принуждал. Не то чтобы я боялся потерять свободу – скорее, благодаря этому отказу и неучастию я мог оставаться верен Воображаемой партии, ведь я знал, что она где-то существует, должна существовать, и ее ряды ширятся день ото дня. Настоящая книга написана для воображаемых избирателей, членов партии, которая непременно существует. В этом смысле «Магический марксизм», как я надеюсь, обращается ко всем бесприютным смутьянам-одиночкам, которые хотят свершить нечто радикальное, придумать иной мир, поскольку этот вызывает у них отвращение. Меня не покидает ощущение – легкое подозрение, – что нас таких много, что многие колеблются между двумя крайностями, строя планы и ожидая новостей с мест событий.