Я велел конвоиру повернуться лицом ко мне, достал телефон, включил видеозапись и, направив камеру так, чтобы в кадр попадали оба, задал вопрос, который мог, если что, проканать за отмазку:

– Зачем на меня напали?

Эти двое посматривали на телефон с интересом, но без опаски. Я бы вот занервничал, если бы меня в такой момент снимать бы начали, а эти – нет. Странно. Странно было до того момента, пока они отвечать не начали:

– Мы ж вёрст пятнадцать проехали – аккурат половина дороги. Остановились, и самим передохнуть, и лошадёнкам сенца задать. А тут ты, барин, из лесу выходишь. Думали лиходеи. Нет, глядь, а ты один. Ну, спеленали тебя, да и с собой: волостному голове сдать, можа каку деньгу за тебя даст.

Складно, вот только на смягчающие для меня не тянет.

– Значит, вы – двенадцать рыл – напали на одинокого прохожего? Так?

– Так, – закивали оба.

– Дубиной по голове нанесли ему, мне то есть, побои средней тяжести, вызвавшие потерю сознания?

Оба пялились на меня не понимающими глазами.

– Дубиной по голове меня били? – заорал я.

– Да, да, – закивали оба.

– Чё да-да? Ударили, спрашиваю?

– Антипка! Антипка, он стервец ударил! – крикнул возница.

– Это который?

– Дык, эта… утёк он.

– Связали меня верёвками. Так?

– Так, так, барин, – закивали.

– То есть не законно лишили свободы, взяли в заложники и хотели получить за меня выкуп?

Опять молчание. Я снова заорал:

– Деньги за меня получить собирались?

– Деньги собирались, – согласился извозчик.

– А ты что молчишь?! Собирался деньги за меня получить?

– Собирался, барин, – понуро кивнул конвоир.

Так, ну, уже кое-что. Надо ещё что-нибудь поувесистей:

– Саблями меня зарубить пытались?

– Это не мы! Это Мишка-поганец да Демид – брат его, – замотал головой конвоир.

– Это не мы! Это они! У нас и саблев-то нет! – поспешил заверить меня водила.

– Тот здоровый бугай, Сёмка, дубиной на меня намахивался?

Оба закивали.

– Чё киваем?! Намахивался или нет?

– Намахивался, барин.

Как они уже достали с этим барином!

– Отец его на меня с топором кидался?

– Кидался, – подтвердили оба.

Ну, вот, на необходимую самооборону уже есть, если что. Теперь сваливать пора.

– Далеко отсюда меня встретили?

– Версты три будет.

– Поехали, покажешь!

Водила осторожно поднялся и полез в телегу.

– Ты тоже! – приказал я конвоиру.

Тот, держась за истерзанную задницу, поднялся.

– Стоять! – крикнул я, заметив лежащие в телеге топор и дубинку.

Отстранив водилу, я откинул оружие к заднему борту телеги, загрузил рюкзаки и лопату, залез сам, потом сделал знак залезать и этим. Водила забрался легко, а конвойный с трудом, всем своим видом изображая страдания от адской боли в торце.

– Перьвязать бы яго, барин, – предложил извозчик, конвойный как по команде сразу же жалобно застонал.

– Не помрёт! – отрезал я. – Трогай!

Ехали мы действительно километра три. Ещё метрах в двухстах от места схватки я аккуратненько выкинул и топор, и дубинку, на всякий пожарный, а водиле скомандовал поторопиться. И уже минут через пятнадцать он сообщил, что мы прибыли.

Сказать, что я узнавал местность… да не особо. Вон там метров триста влево – лесок. Ну, да, был лесок. Так ведь дальше в километре ещё какой-то. Ничего не поделаешь, других ориентиров я запомнить не успел. Хотя, нет. Вот этот холмик я всё же помнил. Водила же в свою очередь, видя мои сомнения, в качестве доказательства своей лояльности указал на следы их стоянки. Выбирать не из чего. Будем считать, что действительно здесь всё и произошло.

– Вылезайте! – скомандовал я.

Эти двое, предчувствуя недоброе, обречённо вылезли. Я велел им отойти от телеги, с понтом, чтоб не смотались, а сам, достав из кузова свой хабар, начал осматривать местность на предмет следов волочения.