– Возможно ли? – вскричал он. – Гомеопата пригласили для консилиума со мною? Эго совершенное невежество!

И точно, г. Шарон, узнав о моём ушибе, видел, что я во сне метался, счел болезнь опасною и послал к первому же медику, который случится дома. Служитель побежал к гомеопату и, не застав его, обратился к другому; тот немедленно пришёл, а за ним и гомеопат, возвратившейся в квартиру.

– Меня пригласили сюда, – начал с учтивостью и низкими поклонами второй; – но я вижу здесь соперника. Этот господин… Мы согласиться не можем… и…

– Да! да! – вспыльчиво закричал первый. – Мы лечим, спасаем людей! А вы…

– Своими умеренными средствами… Точно, метода у нас различна, а действия почти одинаковы… Позвольте осмотреть больного.

Он подошел ко мне, ощупал пульс, стал расспрашивать; я сказал ему, что ушибся.

Гомеопат с коварною улыбкою обратился с вопросом к противнику.

– Позвольте, милостивый государь, узнать, какие вы предполагаете принять средства против этой хронической болезни?

– Я! я!.. Вы не можете судить о них; но если угодно, извольте. – Он повторил слышанное нами.

– Помилуйте! Это безбожно! Вы можете уморить, или, вернее сказать, убить человека. Ему надо совершенно другие средства, а именно, я начну тем, что: первое, пропишу крупинки. Главная сила состоит в том, что их надо принимать с осторожностью: они так малы, что часто остаются во рту и не попадают в желудок. Второе, должно переместить больного в большую чистую комнату, открыть окна и озаботиться, чтобы никакое душистое растение в ней не находилось; и наконец, третье: умеренная диета – в первые двое суток вовсе не давать больному пищи, а на третьи взять крылышко цыпленка, сварить в воде, прибавить туда чайную ложку манной крупы, особенно не класть никаких кореньев; бульону он может скушать десять ложек в день, а на цыплячье крылышко смотреть для возбуждения аппетита; это должно продолжить две недели, – а там мы увидим, можно ли увеличить пропорцию.

– Ха! ха! ха! он умрёт с голоду, – сказал аллопат.

– А вы его уморите кровопусканием, пиявками и микстурами, – с учтивостью отвечал гомеопат.

Тут я взглянул на Парашу; она подавала глазами знаки, что должно поторопиться; я вышел из терпения и обратился к докторам; которые завели спор.

– Господа, покорно благодарю за ваше усердие отправить меня на тот свет; еще раз повторяю, я здоров, не хочу лечиться и принимать никаких микстур и крупинок: последние трудно рассмотреть и несколько месяцев надо учиться глотать. Выйдите, я оденусь, отправлюсь к моим родителям, и если нужно, то стану пользоваться домашними средствами.

Г. Шарон сам принялся расспрашивать меня, и уверившись в одном только ушибе, сказал докторам, что отправит меня к отцу; он дал им за визиты и гг. медики вышли, бросал друг на друга ужасные взгляды. По этим взглядам всякий мог бы догадаться, что гомеопат дал бы сопернику крупинку в куриное яйцо, а тот охотно влил бы ему семь гранов тартара медицы.

Я встал с постели, оделся с помощью товарищей; а они вместо новости рассказали мне: к Параше пришла молоденькая сестра, прекрасная девушка, только очень печальна на вид.

Я окончил мой туалет и сказал товарищам:

– Спасибо, братцы! Теперь пойду в кухню мыться, переменю припарки.

Некстати услужливые приятели побежали за мной. Саша, увидев меня из горницы кухарки, вскрикнула от радости.

– Что это значит? – спросили некоторые из товарищей.

Проворная Параша объяснила:

– Девушка испугалась; человек в крови показался ей странным. Не бойся, сестрица! Выйди сюда; мне некогда; я кушанье готовлю; а ты ничего не делаешь; возьми согрей припарку и подай этому барину.