Странная дорога и странный путь. Широкий каменный тракт, на котором и два таких монстрах на колесах спокойно разъедутся, был абсолютно пустым. За все время они не встретили ни кареты, ни повозки, ни даже простого всадника.

Сменялись только пейзажи. Иногда вдалеке мелькали деревни и шумные, пыльные и забитые повозками дороги. От разглядывания стволов рощи и пляшущих теней его отвлек странный звук. Рас прищурился, пытаясь вглядеться в даль между деревьев.

— Я тоже это слышал, — прозвучал над плечом тихий голос Дага из Восточной деревни, который подскочил со своего угла и напряженно вглядывался в рощу.

— Подумаешь, птица прокричала, — лениво растягивая слова, сказала Ингрид.

— Не птица, — напряженно пробормотал Даг, с прищуром всматриваясь в рощу.

Их троих отобрали не просто так. Расмус чувствовал ложь, это была его особенность. У Дагфина превосходный слух, острее, чем у любого оборотня. Кьял отличился тонким нюхом; он постоянно носил повязку, закрывающую лицо от носа и ниже. Как он с таким обонянием живет в Южной деревне, промышляющей рыболовством, — загадка.

Поэтому, если Даг говорит, что это не птица, значит, не птица.

Высунувшись из окна, Рас принюхался. Звук доносился из рощи, и ветер, как назло, дует в ее сторону, не учуять. Может, крестьяне что не поделили? Или просто кто оступился и скатился в овраг? Без разницы.

Рас успел расслабиться и отбросить ненужные мысли, располагаясь поудобнее на стуле, как снова прозвучал крик. Женский. Высокий и отчаянный.

Теперь его услышали все и подскочили с мест. Кроме Ройстона.

— Что происходит, господа? — с легкой паникой произнес он, наблюдая за напряженными оборотнями.

Не обращая внимания на помощника принца, Даг тихо сказал Расу:

— Женщина. Кричала о помощи. Вмешиваться будем? — коротко и по существу.

С одной стороны, если в Креасале властвуют разбойники, это проблема императора, а не их. С другой стороны, кричала женщина, которой нужна помощь. С третьей — им ни к чему высовываться, да и лишние проблемы не нужны.

Разумней всего будет сделать вид, что они ничего не слышали.

— Остановите экипаж, — сказал Рас, опережая собственные мысли. — Мы сходим прогуляться.

Сбегают и просто посмотрят: если нужно вмешаются, а если нет, то хоть разомнутся.

Ройстон стал кудахтать наседкой, взмахивая руками, как курица крыльями, в попытке отговорить их и заставить остаться в экипаже. Терпение Расмуса висело на одном тоненьком волоске и до ослепляющей ярости ему не хватало лишь небольшого толчка, жеста или слова. Он перевел взгляд на Ройстона, сжавшегося и ставшего словно меньше от его взгляда, и, почти рыча, сказал:

— Вы разве не знали, что не стоит запирать хищников в клетки? Они от этого звереют еще сильнее. А мы в клетке пробыли больше трех недель, — чувствуя, что последний волосок терпения опасно натянулся, вдохнул и уже спокойнее сказал: — Мы пойдем разомнемся. Ждите здесь, а еще лучше — поближе к столице.

Не дожидаясь ответа, он открыл дверь экипажа, спрыгнул и тут же направился в рощу. За спиной послышались шаги остальных. Никто не захотел оставаться в повозке.

— Кьял, что чувствуешь? — спросил Рас, переходя на бег.

Оборотень стянул с носа повязку и глубоко вдохнул.

— Кровь. Женская. Двое мужчин. Лошади. Примерно одна лига на юго-запад.

Рас, кивнув, ускорился. Почувствовать кровь на таком расстоянии, да еще когда ветер дует в спину, немыслимо даже для оборотня. Это больше проклятье, чем дар.

Они быстро передвигались, и скоро Рас стал различать голоса и возню.

И запах. Он наконец тоже почувствовал этот пьянящий аромат меда и малины. Сладкий и дурманящий до подкашивающихся ног.