– Если что-то вспомните, госпожа Роузли, вот моя карточка.

И он протянул мне белый бумажный прямоугольник, где было написано: Артан ри Кан дом Раннэн. Инквизитор. Средство связи, похожее на мой артефакт-дневник. Пишешь письмо, его получает тот, кто дал бумажку.

– Хорошо, господин ри Кан.

– Ах да. Вы же в курсе, что распространяться о разговоре с инквизитором, не рекомендуется?

– Если под «не рекомендуется» вы имеете в виду «карается законом», то да, в курсе, – язвительно ответила я и сама испугалась.

Инквизитор, который во время моей фразы надевал цилиндр, глядя в большое зеркало на стене кабинета, резко развернулся ко мне.

– Госпожа Роузли, я приходил к вам с дружеским визитом и пока ещё не начинал угрожать законами.

– Неужели? – всё, меня понесло. – Артефакт истины, как мне известно, в ходе дружеских визитов обычно не используют.

– Инквизиторы их используют всегда! – господин ри Кан повысил голос, видимо, надеясь задавить меня своим авторитетом.

– Вот именно! Всем известно, что инквизиторы не наносят дружеских визитов! Если в дом приходит представитель Конклава – дела ваши плохи.

На породистом лице расцвела самодовольная ухмылка:

– Вот и не усугубляйте ваше положение, госпожа Роузли. Насколько я понял, оно и так плачевно.

Он бросил выразительный взгляд на стол, где лежали мои скудные финансы, полученные в банке. Нежданные посетители явились один за другим, и я совершенно забыла убрать деньги в ящик стола.

Вспыхнула до корней волос и, едва сдерживая ярость, произнесла:

– Позвольте вас проводить, господин ри Кан. На выход!

Новая ухмылка обозначила, что мой намёк понят. Инквизитор двинулся, собственно, туда, куда я его послала, то есть на выход. Лишь перед тем, как я захлопнула за ним дверь, сказал:

– До новых встреч, госпожа Роузли!

Дверь хлопнула, отрезая меня от самодовольной ухмылки инквизитора. Ужасный день! Решив, что, даже если явятся новые посетители и начнут стучать в обе двери разом, всё равно не открою, я поплелась на второй этаж в свою спальню. Проходя мимо филина, сидевшего на жерди в коридоре, услышала замечание:

– М-да, положеньице.

Не стала начинать разговор. Ещё одной беседы прямо сейчас я не выдержу.

Скинула обувь, забралась на кровать и долго сидела, обняв колени. Пыталась осознать всё услышанное сегодня.

Первое, смерть отца расследует Конклав, а значит, она не была случайной.

Второе, тут кроется какая-то тайна. Оказывается, я мало что знала о жизни своего отца.

Третье, следует хорошенько подумать над собственными перспективами.

Я прокручивала мысли в голове снова и снова, но никакого решения не находилось. Продавать магазин или нет? Что-то меня беспокоило в предложении господина Ворста, на первый взгляд выгодном, только вот что?

Как отделаться от внимания Конклава? Глупый вопрос. Никак, конечно. Просто буду делать вид, что я несчастная сиротка, и скрывать мне нечего. В связи со смертью отца мне действительно нечего скрывать, а вот… но вряд ли кто-то узнает мой маленький секрет, просто буду молчать об этом, и всё. Лично я не нарушала закон – ведь таков был точный вопрос инквизитора, потому кристалл истины и подтвердил мою честность при ответе. Надеюсь, он никогда не сформулирует его иначе.

И всё-таки – что случилось с отцом?

Куча вопросов и ни одного ответа.

Оставив попытки принять какое-либо решение, взяла в руки артефакт-дневник и некоторое время листала его, перечитывая старые письма. Не все, иначе не хватило бы места, да и послания со временем исчезают со страниц, но с помощью несложного заклинания можно сохранить самые дорогие сердцу строки. Это немного успокоило, и я даже решила написать старому другу.