Она сидела на полянке среди равнины, полной диких ягод, но рука Ее сейчас не искала в траве заветное лакомство. На платье из небеленой конопли виднелись следы, оставленные соком собираемых плодов. Босые ноги, выглядывающие из-под длинного подола, хранили на себе отпечатки цепляющейся и царапающей травы. Она долгим взглядом смотрела на холмы, но сейчас не замечала их сдержанной красоты. На самой высокой вершине замер, гордо приосанившись, всадник, будто слившись со своим конем в единое изваяние. Лица Его из-за дальности расстояния Она не видела, но Она точно знала, что Он пристально смотрит на нее.

– С этим определенно нужно что-то сделать, на это нужно повлиять, – Владислав Саввич взволнованно размышлял вслух на их совместной утренней прогулке. – Я не могу, я не должен, я просто не вправе игнорировать это.

Свежий, прохладный ветерок игрался с опавшей листвой, заставляя ее кружиться и танцевать. Пробуждающийся день наполнялся энергией, предвкушая новые события и повороты людских судеб. Лидия Сергеевна сегодня едва поспевала за порывистыми шагами своего мужа, иногда отставая, но обязательно догоняя его. Ей было важно время от времени заглядывать ему в лицо, словно она хотела считать с него всю степень и глубину потрясений, бурлящих в душе Владислава Саввича.

– Я даю им шанс! – почти выкрикнул профессор. – Шанс, чтобы собственными руками выковать свое семейное счастье. У одной – будущее семейное счастье, у второй – нынешнее, где и подправить-то всего-ничего. А они этого не слышат. Они этого не понимают, – от досады он всплеснул руками.

Лидия Сергеевна, казалось, испытывала аналогичные эмоции. По крайней мере ее мимика свидетельствовала именно об этом: всякий раз, когда Владислав Саввич сердито хмурил брови, брови Лидии Сергеевны сходились у переносицы; когда он недовольно кривил губы, уголки ее губ также опускались вниз; если он озадаченно морщил нос, то и на ее носу появлялись складки. Как-будто ей хотелось постичь его душевные метания, разделить их с ним на двоих и облегчить его переживания.

– У одной понятно – молодость, гормоны, – продолжил Владислав Саввич. – Все мы были молодыми и проходили через это. Но ведь как-то держали себя в руках. Почему они сейчас переходят все границы разумного? Почему они путают свободу и вседозволенность?

Владислав Саввич тяжело вздохнул и задумался. Лидия Сергеевна покорно семенила за ним. Иногда она тоже вздыхала и подносила ладонь к своим губам, будто не давая вырывающимся словам выйти наружу и удерживая их внутри себя.

– Может быть, ты прочтешь в институте лекцию на тему семьи? – неуверенно предложила все-таки Лидия Сергеевна.

– Дружочек, ты как всегда – за всех все знаешь! – раздраженно съязвил Владислав Саввич. – Кому что делать, кому чего не делать. Предоставь лучше профессионалам заниматься своим законным делом, а ты займись своим. Что там у тебя? Кастрюльки, поварешки, постирушки. Эка невидаль. Чтобы состряпать обед, большого ума не надо. А я с людьми работаю, тут индивидуальный подход нужен. Если уж тебе так хочется чем-то заняться, кроме домашних дел, лучше сделай мне подборку статей по эмпатии и зеркальным нейронам. Только будь добра, проверяй, пожалуйста, информацию. Мне не нужны мнения этих доморощенных специалистов, которые со своих сомнительных страниц социальных сетей несут откровенную чушь и пудрят людям мозги. Мне нужны исследования и материалы из проверенных источников, от людей с известным именем и надежной репутацией. Ты меня поняла?

Лидия Сергеевна кивнула, виновато опустила глаза и поджала губы, внутренне коря себя за несдержанность. Владислав Саввич, тем временем, несколько приободрился.