– Что…

– Максим, я тебя умоляю!.. – Луара решительным шагом вышла на середину подвала, оказавшись в двух шагах от несчастного стражника, и властным тоном воскликнула: – А-а-атставить!

Стражник вздрогнул и обернулся.

– Офицер, что здесь происходит?!

– Я… Де… Она… – на беднягу-тюремщика появление дамы в белом произвело, похоже, не менее жуткое впечатление, чем выходка лесной нимфы, чем бы та ни была. – Я ничего не… Я только… Я ничего не хотел!

– Офицер! – Луара выпрямилась, оказавшись на добрых полголовы выше растерянного служаки. – Вы можете успокоиться и внятно сказать, что у вас здесь творится?

Димеона глядела на нас виновато, однако же с интересом. Стражник набрал воздуху в грудь и принял под козырёк:

– Мэм!.. Я ничего не имел в виду – просто сказал – пошутил, – что она, мол, может выйти, когда пожелает. Я не ожидал, что она…

– Офицер! – Луара пощёлкала пальцами перед лицом бедолаги. – У меня приказ Зувра – я забираю этих двоих. Прекратите валять дурака, откройте камеру да принесите-ка мне их вещи.

– От-ткрыть кам-меру? – заплетающимся голосом переспросил служака. – От-т-ткрыть кам-меру?…

– Исполнять! – вдруг гаркнула моя спутница так, что я вздрогнул, когда голос её сорвался на крик. – Исполнять, живо!

– Мэм!..

Тюремщик рефлекторно отсалютовал, затем маленькими шагами приблизился к камере, продолжая держать меч наготове, левой рукой снял с пояса связку ключей и осторожно открыл замок. Закончив с этим, он отскочил как ошпаренный и опрометью бросился к лестнице, а потом – прочь из подвала. Леди в белом повернулась ко мне – в движениях её сквозило неприкрытое довольство собой.

– Вот видишь? Уверенный тон, властный жест – и они уже пляшут под твою дудку… Ну, так ты нас представишь, или как?

– Ах, да… – спохватился я. – Димеона, иди сюда!

Друидка открыла скрипнувшую дверь камеры и осторожно приблизилась, бесшумно ступая босыми ногами по каменным плитам пола. Вид у неё был заговорщицкий.

– Димеона, это Луара, – сказал я. – Она хорошая, она сделала так, чтобы нас отпустили. Луара, это Димеона.

Димеона склонила голову на бок.

– А я тебя знаю! – сообщила она. – Мне про тебя рассказывали!

– Вот как? – стальные нотки, зазвучавшие вдруг в голосе нашей спасительницы, предназначались, без сомнения, мне. – И что же тебе про меня рассказывали, Димеона?

Лицо нимфы преисполнилось гордости.

– Ты дома для пчёл строишь! – победоносно сказала она. – Мне Мелисса рассказывала: когда дикие люди строят дома для пчёл, они вокруг лица сетку вешают, как у тебя, чтобы пчёлы не жалили, только они всё равно жалят… А вообще, пчёлы в лесу живут – там цветов больше, и мёду, и вообще, в лесу лучше. А ты мне своих пчёл покажешь? Всегда хотела увидеть, как они в домах могут жить – там же тесно, наверное, и цветов нет!

– Покажу, – пообещала Луара, с трудом сдерживая смех. – Только они у меня далеко, в другом городе.

Димеона просияла, шаг за шагом отходя в сторону, словно бы не желая, чтобы мы вспомнили об учинённом ею беспорядке. У меня на языке уже вертелся вопрос о том, что здесь произошло минуту назад, но тут девочка сунула палец в рот и сказала:

– А с мёдом хорошо грюли делать!

– Что делать? – переспросила белая леди.

– Грюли.

– Грюли?

– Угу!

– А что это такое?

– Это лепёшки такие, – пояснила нимфа. – Их Мелисса раньше готовила, когда у неё ещё время было… Хочешь, я тебя научу грюли делать, когда мы пойдём твоих пчёл смотреть? Это несложно, да и тебе, наверное, понравится!

– Обязательно! – ответила дама в белом, более не сдерживая веселья. – Обязательно!

– Эй, гражданочка! – позвал из угла хриплый голос. – А может быть, вы и меня с собой заберёте? Я, разумеется, буду вам весьма благодарен, и всё такое!