Новая организация (примерю на себя образ пророка, назвав ее Мировым футбольным союзом) вернет мне право присутствовать на футбольных пресс-конференциях, которого лишил меня Блаттер в 2003 году за то, что я слишком много знал. Но с точной расшифровкой аббревиатуры названия будущей организации могут быть сложности, так что над этим еще стоит поработать.

Выражаю благодарности программе «Панорама» канала BBC, популярному в Британии журналу, выходящему раз в две недели, продюсерам каналов ZDF и ARD в Германии, NPR, PBS и коллективу телешоу «60 минут» с CBS в Америке, а также оказывавшим мне поддержку СМИ из Бразилии, где детям на улицах так нужны новые бутсы.

А теперь пойдемте со мной, повстречаемся с мафией из Палермо, с гангстерами из Рио, научившими Жоао Авеланжа искусству мошенничества и расхищения денег, а также мастерству доения игры, и с нынешней бандой, чьи алчность и продажность наконец подарили нам шанс отвоевать любимую игру с мячом.

Эндрю Дженнингс, Камбрия, июнь 2015

Палермо, февраль 1987-го. Мы стоим посреди апельсиновой рощи за чертой города, снимаем маленькое индустриальное здание. Теперь оно заброшено, но до недавних пор тут располагался завод по производству сока. Согласно заявлениям, поданным в департамент субсидий Европейского союза, здесь находилась самая загруженная фабрика по выжимке апельсинового сока в мире.

Шайка использовала это место для того, чтобы мошенническим образом выдвигать колоссальные требования по субсидиям на производство апельсинового сока, которого никогда тут не было. Они подкупали и запугивали официальных лиц, которые проставляли печати на их прошениях, – и воровали миллионы долларов. Схема была раскрыта, а мафиози улизнули. Но это Сицилия, они тут повсюду наблюдают за происходящим.

Большой черный седан с затемненными окнами подъезжает ко мне и моей съемочной бригаде. Из машины выходит грузный мужчина и направляется в нашу сторону. Указывая через плечо на невидимого нам, но, очевидно, очень важного человека, сидящего за тонированными стеклами авто, он резко заявляет: «Он говорит, вы не снимать тута».

Я притворяюсь, что не понимаю, это дает моему оператору несколько секунд на то, чтобы заснять еще несколько планов заброшенного здания. Глаза парня начинают наливаться кровью, и тут я хватаю его за руку, крепко ее пожимаю, говорю: «Аривидерчи», а затем кричу съемочной группе: «Пора ехать!»

День был неудачный. Чуть раньше мы приехали на машине в маленький городок Альтофонте, расположенный на холмах над Палермо. Мы знали, что здесь – дом босса мафии, который теперь являлся их главным доверенным лицом в Лондоне. Улицы были узкие, высокие пустые стены с обеих сторон нависали над дорогой, грозясь сдавить нашу арендованную машину. Мы наугад повернули, круто вывернув руль влево на узкой улочке, и уперлись в четырех лошадей с черными султанами на головах. О нет! Похороны. Мы нашли узкий переулок, куда смогли протиснуться, минуя лошадей и стеклянный катафалк. Мы избежали сердитых взглядов и даже не смели смотреть в глаза кому-то из шедших позади в колонне скорбящих. Без промедления мы выехали на другую дорогу, которая вела из города.

Спустя сутки на той же неделе вооруженная полиция препроводила нас через толстые пуленепробиваемые двери в бетонные коридоры, которые вели в лабиринт под Дворцом правосудия в Палермо. В конечном итоге мы прибыли в крошечный офис следственного судьи Джиованни Фальконе. Веселый человек, чьи успехи в борьбе с мафией сделали его целью номер один преступников, он на время отвлекся от докладов разведки, которые изучал, извлек из шкафа бутылку шотландского виски и принялся развлекать нас информацией о гангстерах, чьи дела мы расследовали.