– Да плевать мне на неё, – продолжала возмущаться Клодин. – Через месяц я выхожу замуж, только она меня и видела.

– Ого! Воображаю, как она разозлится! – подмигнула Эстель. – Неужели сбежишь тайком, даже не поставив старуху в известность?

– Конечно, – пожала плечами Клодин. – Чего мне перед ней лебезить? Мой Гюи поступает на службу в шикарное место. Я вполне смогу обойтись без работы. Тем более такой унылой. Верите ли, мне до чёртиков надоели эти проклятые шляпы! Так бы и расколотила болванки.

Работницы рассмеялись: ну и нахалка, с неё станется. Вот умора, если придя в мастерскую, злючка Марти застанет одни щепки, пригодные лишь на растопку.

Да уж, чета Дембеле явно погорячилась, вообразив, что племянница попадёт в компанию исключительно добродетельных особ. Мастерицам госпожи Марти вовсе не чужды были непристойные разговоры. Анна с искренним любопытством подростка узнавала изнанку жизни, которую принято тщательно скрывать в порядочных семьях. Красотка Клодин откровенно рассказывала об очередном женихе. Обычно она, пофлиртовав с ухажёром, легко разделяла с ним кров, не заботясь о венчании. Но стоило ей повстречать более выгодную партию, тотчас бросала предыдущего мужчину. Худышка Эстель, что с виду походила на послушницу, была не прочь выпить и, так же как Клодин, постоянно меняла возлюбленных. На замечания других работниц, она, пожав плечиками, заявляла, что не её вина, раз она вечно дрожит от холода и просто вынуждена делить ложе с мужчиной, дабы не стучать зубами в желании согреться. Толстушка Нинон, по слухам, уморила собственную свекровь, посчитав, что старуха, от которой нет никакой пользы, слишком прожорлива, а стало быть, попросту объедает семью. С виду постная мадам Леду была не прочь стянуть всё, что плохо лежит, лишь бы лишний раз побаловать своего никчёмного сынка. Смазливый парень служил кучером, но был ленив до одури, и хозяева вечно гнали его взашей буквально на второй день. Поначалу работницы приняли юную Анну настороженно. Вот уж радость! Сопливку усадили с ними не иначе как шпионить за всем, что творится в мастерской. А что прикажете думать, если её родня водит дружбу с хозяйкой? Но вскоре вездесущая Леду доложила, что хорошенькая малютка – сирота, которую из милости приютили родственники. Судя по ругани из уст хозяйки, которая обрушивала нелестные замечания на голову бедняжки, она вовсе не считает девочку выше остальных. Между собой работницы прозвали Анну Тихоней и старательно пытались просветить запуганную провинциалочку.

– Что ты вечно трясёшься, как овечий хвост, Нана1? – возмущалась Клодин после очередного выговора госпожи Марти.

– Но ведь мадам может погнать меня за нерадивость или пожаловаться дяде, – лепетала Анна

– Да и чёрт с ними! Поверь мне, подружка, с такой свежей мордашкой и тонкой талией ты точно не помрёшь с голоду. Да-да, можешь не таращить свои прекрасные глазки. Юность и красота вполне годный товар, чтобы устроить себе сносную жизнь.

Мастериц ничуть не возмутили эти слова.

– Это уж точно, – кивнула Нинон. – Будь я поумнее, то сроду не нашла бы себе такого увальня, как мой муженёк. Вообрази, девочка, в семнадцать я была стройной и вполне себе хорошенькой. И что вышло? Мать спихнула меня за Бонтана, чтобы избавиться от лишнего рта. Я и оглянуться не успела, как оказалась с двумя ребятами на руках и пьянчугой мужем. Теперь-то мне и выбирать не из кого, после родов я расползлась, словно тесто в квашне. Придётся держаться за своего недоумка, чтобы не остаться одной с детьми. Ах, какой видный парень на меня засматривался в юности! Правда, у его папаши была лавка, и он нипочём не позволил бы сынку жениться на бесприданнице.