Это был и правда наш с ней последний вечер и последняя ночь, которая была гораздо чувственнее чем в первый день нашего с ней знакомства и возможно даже первой встречи с Аленой.

В том разговоре на кухне, она сказала мне то, что я не мог сказать ей в лицо, хотя с течением времени до этого разговора я прекрасно понимал, что она для меня гораздо больше чем просто любовница.

Наша история была с ней закончена, так резко и так просто что складывалось впечатление что мы все обговорили заранее, и никто из нас не должен испытывать больше ничего друг к другу.

Как оказалось, этот конец нашей истории, стал началом совершенно другой.

Я на какое-то время вновь вернулся в семейную жизнь, не подавая вида о том, что что-то происходило или происходит.

Спустя примерно неделю мой друг, который работал в администрации сообщил что Света написала заявление на увольнение и больше не вышла на работу.

Я понимал, что она таким образом пытается обезопасить себя и меня от лишних разговоров, которые ей могли бы задавать ее бывший начальники спец.отдела, но после расставания, я уже не знал точно что происходило в ее жизни.

Примерно через месяца три или четыре, я все-таки решил поинтересоваться о Светлане у «службы четырех», и узнал, что у нее все отлично. Что она уже живет с мужчиной в принадлежащей ей квартире. Она была достойной девушкой для такого подарка, и я не собирался у нее что-то забирать обратно, тем более, когда я о ней узнавал, она уже была в положении.

После этого я вновь встал шестеренкой, в новом механизм своей бурной жизни и побежал выстраивать разного рода планы и реализовывать их.

Из этой суматохи мне вспоминается период времени, когда бесконтрольное поведение моей Надюшки просто выбивало меня из колеи.

Ее словно подменили в одиннадцатом классе.

Скорей всего я отчасти был виноват в этом что не уделял ей должного внимания.

Конечно, это мог бы быть и переходный возраст, когда они из девочки становилась девушкой, или не совсем правильное влияние людей, с которыми она общалась на тот момент, и я видел эти мелкие изменения, но мне нельзя было мысленно отвлекаться.

А может и наоборот, мое молчание было даже и к лучшему, потому что, она сама себе «набила шишки» и в дальнейшем стала той, кем она стала.

Или это всего лишь мое самооправдание…

Безусловно, я не оставлял свою дочь совершенно без внимания, и знал от Алены, что Надя начала общаться с каким-то взрослым парнем, после того как рассталась со своим молодым человеком Владом, который был всего на пару лет старше нее и которого я видел и знал.

Но как оказалось чуть позже, мастером интриг в нашей семье был далеко не я один, ведь и второго Надькиного ухажера я знал, но только заочно.

Все эти женские разговоры «кто и с кем встречается», курировала в нашей семье Алена, и я полностью в этом ей доверял, потому что только она могла дать нашей дочери какой-то дельный женский совет.

Я лишь изредка наблюдал за происходящим и внимал по возможности рассказы своей супруги о нашей дочери.

На самом деле у Алены, в тот период, как и у меня был каждый день очень насыщенный на социальные события, поэтому теперь я уверен, что мы упустили какой-то переломный момент в жизни нашей дочери, который затем повлиял на дальнейший ход событий.

Мне иногда в голову приходят мысли по этому поводу о том, что поведение дочери в то время, было для меня неким возмездием, за мои «похождения на сторону», но тогда я совершенно не воспринимал это как какой-то урок, который мне необходимо было принять и усвоить.

Все эта свобода действий, и наше невнимание, к тогда еще не совершенно летней дочери, перерастало в ее отрыв от реальности, и когда Надя поступила в институт и ей исполнилось восемнадцать, я вообще увидел перед собой совершенно незнакомого повзрослевшего человека.