– Да, государь.

Патриарх же был настолько замучен текущими делами, что даже не заметил этой игры. Мало того – ему понравилась идея государя императора за счет иезуитов украсить город. Построят. Потом обязательно полезут в интриги какие. Вот и повод будет их выгнать. А крепкая каменная церковь, которую можно и патриархату забрать, да набережная с фонарями и дорогой мощеной останется.

Кроме того, Иов уже вдоль и поперек перечитал все законы, что сочинил государь император. А потому прекрасно понимал, что Дмитрий самым очевидным образом хочет наполнить Священный синод. Да, председателем там значился патриарх. Однако председателем над кем?

Прием закончился.

Все разошлись.

– Друг мой, – устало произнес Иов, поймав Муцио уже на улице, – я хотел бы с тобой поговорить. Это очень серьезно.

– Я слушаю, – покладисто кивнул итальянец.

– Не здесь. Приходи вечером на мое подворье. Откушаем. Поговорим. Дело очень важное и серьезное.

– Оно касается прозелитизма[33]?

– Если бы, – грустно усмехнулся Иов и, кивнув на прощание, пошел своей дорогой.

1 декабря 1606 года, Москва

Муцио был потрясен до глубины души тем, что творил этот коронованный безумец. Теперь он не сомневался: трезвый человек таких дел не закрутит. Это надо же? Взял и поднял против себя практически всю высшую аристократию!

Удивительно, как легко и просто он понял местного патриарха. И не только понял, но и нашел с ним общий язык. И вот сейчас они вошли в небольшую комнату, где на мягком диване сидели государь император с супругой, недавно родившей, но уже вполне активно бегавшей за ним хвостиком. Этакие приятели – не разлей вода, только еще и постель делят. Смеются над какими-то своими шутками. Обсуждают одним им понятные вещи. Странные и непонятные отношения для Муцио. Он к такому взаимоотношению полов просто не привык. Впрочем, не важно. Им с Иовом предстояло, выступив общим фронтом, убедить Дмитрия попытаться пойти на примирение с аристократией.

– Присаживайтесь, – мягко улыбнувшись, произнес Дмитрий.

– Государь… – начал было говорить патриарх, но государь оборвал его жестом.

– Я не собираюсь мириться с аристократией, если ты этого хочешь.

– Но почему?

– Так нужно.

– Но ведь это ведет державу в хаос!

– Софья Палеолог ввергла державу в хаос! – возразил Дмитрий. – А я пытаюсь вывести!

– Что?! Кто?! Но почему?

– Кто подбил моего прадеда на дурные реформы[34]? Начал прадед – закончил отец. Как итог – катастрофа Ливонской войны. Или ты забыл, почему нам пришлось ее прекратить? Я напомню. У нас просто кончились «негры».

– Кто?! – хором переспросили иезуит и патриарх. Они прекрасно знали, что негры – это темнокожее население Африки, а потому не поняли, какая связь между неграми и Москвой.

– Не берите в голову. Заговорился. У моего отца закончились возможности верстать новых стрельцов и поместных. Люди кончились. Мы понесли поистине катастрофические потери в живой силе! Сколько конкретно – сказать сложно. Но от двухсот до двухсот пятидесяти тысяч крепких, здоровых мужчин, которые ой как пригодились бы и на пашне, и в мастерских. А сколько жен потеряло кормильцев? А сколько невест – женихов? А сколько потрачено денег и прочих ценностей? Сколько изготовлено и оставлено на полях оружия, обмундирования и прочего имущества? Это поражение стало для державы настоящей катастрофой!

– Я не понимаю тебя, – покачал головой патриарх. – Как твоя прабабка оказалась виновной во всем этом?

– Она подбила прадеда на дурные реформы. Например, вместо совершенно бестолкового поместного ополчения у нас была бы кавалерия не хуже польских крылатых гусар. Или ты не знаешь, кто разбил Мамая на Куликовом поле? Княжеские да боярские дружины! По своему снаряжению, лошадям, выучке и приемам боя они были на уровне крылатых гусар. А возможно, и выше. Но мы похерили их всецело. И перешли к бестолковой кавалерии, организованной по древнему византийскому образцу, устаревшему на множество веков… Да что и говорить об этом, если Карл Мартер привел на битву с арабами при Пуатье войско, организованное таким же образом? Почти тысячу лет назад…