Он был высок и широкоплеч, а мышцы под серой шерстью играли и красовались чеканистыми, чётко очерченными жгутами. Мохнатые гребни с хвостиками на локтях опоясывали его могучее тело. Пресс кубиками, как на картинках, тоже мохнатый, и мягкие меховые локоны лились от пупка к лобку, из них торчал внушительного размера половой орган.

Я обхватила его стальные узкие бёдра ногами, стараясь не задеть острыми полозьями коньков. Посмотрела в его морду.

Она теперь не была волчья: это было вытянутое человеческое лицо с обильной растительностью, костлявым длинным носом, густыми махровыми бровями, под которыми светились куражными, задорными  искрами янтарные глаза. Кудлатые лохмы серо-русого цвета прятали вытянутые уши и свисали чуть ли не по пояс. Косматая борода, спускаясь на грудь, где  торчали серые соски, прикрывала острую ключицу.

Ещё мгновение адекватная Динара Александровна соперничала с неадекватной Денежкой, последняя выиграла, и я застонала от драйва и опьяняющего восторга.

Продолжая прижимать меня к сосне, оборотень поцеловал мои губы.

Он не человек. С ним будет проще. С ним я смогу почувствовать себя обычной девушкой, которую не хватают и не тянут насильно под венец в страхе упустить или потерять. Денежку надо прятать, всегда иметь при себе. И только с  волчком я могу немножко пофлиртовать, без обязательств… я так думала, вливаясь в его горячий, огненный рот своим языком. Как в сладкий десерт  погрузилась, посасывая, вылизывая, стонала от удовольствия.

Он прикусил мою нижнюю губу с двух сторон, потом верхнюю, засосал, натирая. Его длинный язык  проник в меня, и я, боясь, что промокнут не только трусики, но и джинсы,  стала отстраняться. Его член тыкал в меня, но существо большего себе не позволяло. Кроме того, когда я перестала обхватывать его ногами, оборотень поставил меня на землю.

Мне было жарко, он грел как радиатор, стоял изогнутыми лапами прямо на снегу.

—  Мне пора, —  задыхаясь, с улыбкой сказала я. —  Темнеет.

Оборотень отпустил меня, как рыбку в море, за попу подтолкнул на лёд. Я, покачиваясь, отъехала от берега, а когда оглянулась, на меня смотрел большой серый волк.

Я вернулась к дому отца, не имея никаких мыслей в голове. Мне было очень хорошо, я чувствовала себя счастливой. И только сменив коньки на дутые сапоги, почувствовала укол совести.

Вернулись охотники. Они снимали шкуры с несчастных животных за сараями. Я не пошла смотреть, там главного зачинщика беспорядков точно нет. Закинув на плечо коньки,  извлекла из кармана телефон и позвонила единственной подруге.

—  Бехтерева, я извращенка.

—  Скажи что-то новое.

—  Я люблю животное.

—  Ситцев это не оценит. Он после диплома, оказывается, уезжает к отцу в Лондон, я в трансе. А ты?

—  Я люблю настоящее животное.

—  Алекс —  настоящий зверь, ты знаешь, и скотина  тоже из него неплохая вышла. Я одна не справляюсь, может, на Новый год приедешь?

—  Виня, блин, —  жалобно заныла я. —  Хотела с тобой поговорить, а ты только о Ситцеве.

—  Так он меня затрахал!

—  Ладно, пошла я.

Обиженно отключила звонок и потащилась к дому, глядя на то, как в стороне леса мелькает внушительная фигура серого волка. Наличие рядом с домом лютого зверя перестало восприниматься мной, как угроза.

У гаражей стояли мужики. Один представитель  исполнительной власти, востроглазый мужичок с козлиной бородкой, рассказывал охотникам, как они стреляли дичь.

—  Дичь Настя мне каждый день устраивает, —  отвечал мой отец, мужик вникал и не понимал о чём речь, а трое других с Ромой во главе обхохатывались. —  Вчера стены в спальне изрисовала какими-то защитными иероглифами, я полез смотреть перевод, оказалось меню из ресторана… Динара!