Шла долго, мучительно, ноги перестала чувствовать от холода. Дышать стало сложно. И вдруг в темноте, я увидела высокий столб, он предназначался для электропередач, но давно не использовался, потому что это место заброшено. И я его узнала. Как я умудрилась так глубоко забраться в лес, неизвестно. Тут рядом старая лесопилка. Лес уже давно объявили заповедной зоной и запретили вырубку. Но там должна была стоять избушка с печкой. Это придало мне сил, я сделал ровно десять шагов и упала, возможно, даже замертво, потому что навалилось такое безразличие, потянуло в сон, и я неожиданно стала согреваться.

Мир закрутился, завертелся перед глазами, я куда-то летела, оказалась в объятиях зверя. Он поднял меня с земли и прижал к себе, стараясь спрятать в своём горячем мохнатом теле. Одна его лапа забралась под куртку и свитер, по голой коже проехалась и, как грелка, стала согревать. Другая лапища под джинсы пыталась забраться, но не смогла и легла под попу, прогревая сквозь ткань.

—  Аня, —  прохрипела я. —  Ты нашёл её?

Чёрная в непроглядной метели голова с горящими глазами кивнула, и я успокоилась. Старалась посильнее к нему прижаться, но сил не хватало.

Он принёс меня именно в ту избушку, о которой я и подумала. Было совсем темно, хоть глаз выколи, ничего не видать. Меня сгрузили на твёрдую поверхность. Волк прищурил горящие глаза и стал меня раздевать. У него плохо получалось, своими когтистыми пальцами он даже бегунок на молнии куртки поймать не смог. Пришлось раздеваться самой. Куртка, свитер, расстегнула джинсы. Могла бы хоть термобельё надеть, но я ж модница, у меня всё должно быть эстетично, чулки обтягивали помороженные ноги.

Оборотень накинул на меня какое-то страшное и вонючее одеяло и чиркнул спичкой. Спичка была здоровая, так что в его пальцах держалась.

Вспыхнул костёр внутри старой печи. Не было железной дверцы, и часть кладки разрушена, но дым улетал в трубу. Огонь осветил заброшенную комнату с горами мусора. Банки, бутылки, обёртки.  До этого места часто добирались подростки из посёлка или грибники по осени. Но сейчас вряд ли кто сюда ходил.

Я подложила под себя свой свитер, стараясь не соприкасаться с жёстким шерстяным одеялом, неизвестно откуда взятым, и сколько лет оно было не стирано — тоже секрет.

Фигура оборотня на фоне света от костра была внушительной, и очень мне нравилась. Впечатления не портил даже хвост, который чуть касался пола. Волк подошёл к кровати, на которой я сидела. Точнее это были доски, брошенные на чурбаны и закиданные старым хламом. Откуда-то с пола поднял бутылку дешёвой водки. Откупорил крышку и предложил мне. Я отказалась, постаралась улыбнуться, а он накинулся на меня.

Заткнул мой нос костяшками своих пальцев, но лицо не оцарапал. Другой рукой придушил за шею, не дав даже дёрнуться.  Я и пискнуть не успела, как горлышко бутылки вошло мне глубоко в рот, и ядовитая  едкая жидкость влилась в меня насильно.

Чуть не захлебнувшаяся, я была освобождена. Глотнула огненной воды солидно, так что, прокашлявшись, заревела, как медведица, беспомощно размахивая руками. На этом жёсткое обращение со мной не прекратилось.

Оборотень опрокинул меня на спину, я упала на свою куртку.  Его тёплые руки взяли мои ноги. Он, сидя на корточках, сунул одну мою ступню себе в пах, очень горячее место на его теле,  другую оставил в ладонях. Вылил остатки водки мне на ногу и сквозь чулки стал втирать спирт в кожу.

Я приподнялась на локтях, быстро хмелея, смотрела, как превращаются в паутину мои шикарные чулочки. Оборотень с брезгливостью разорвал капрон и обнаружил мой замечательный педикюр. В свете костра отражались блёстки, у волка появилась морщина на переносице. Он вначале потрогал лак на ногтях, потом лизнул. Что-то вспоминал, на морде отобразились мыслительные процессы, это меня позабавило. На мой смешок он отреагировал улыбкой в бороде.