— Привет, — отзывается Сергей и мужчины обмениваются дружескими объятиями и хлопками по спинам.

— Ты на ужин? 

— Типа того, но меня несколько минут сорвали, — хмурится Лютый.

— Да, мне только что... — не договаривает Гончий, но явно они поняли друг друга. — А ты тут что делаешь? — наконец на меня обращает внимание Тимур.

— Тебя искала, и вот... встретила, — киваю неопределённо на Лютого.

Замолкаю, когда из кабинета выходит отец Тимура.

В скудном свете коридорных светильников он кажется ещё мрачнее. Крепкий, приземистый...

— Здравствуйте, Валид Ибрагимович, — Лютый с почтением коротко кивает Мамолаев старшему.

— И тебе, Сергей. Рад, что ты на меня время нашёл, — мужчины обмениваются рукопожатиями.

— Простите, вроде к вам, да теперь уже нужно уезжать, — хмурится Сергей.

Мамолаев старший косится с неудовольствием на сына, опять на Лютого:

— Ну тогда, как освободишься...

— Спасибо, — кивком благодарит за приглашение Серёжа, а я жмусь к стене как неприкаянная. Нет, этот статус меня вполне устраивает… особенно, когда вокруг столько опасных и мрачных личностей. И я не против незаметности!

— Ну тогда, ступайте! — дозволяет Валид Ибрагимович. — Может быстрее закончите, и всё же к нам присоединитесь. Не забывай, ты ведь как член семьи, — придерживая Лютого за плечи, Мамолаев старший вроде как улыбается в усы, но только его взгляд касается меня, лицо вновь становится непроницаемо суровым:

— И вам, всего хорошего, — не дожидаясь моего ответа, уходит дальше по коридору — в сторону столовой.

— Не обращай внимания, — из неутешительных мыслей, что его отец меня совсем невзлюбил и при этом — ни за что! вырывает Тимур, мягко подгребая к себе: — Он всегда такой. Даже со своими. Но зато справедливый. А ты, — ещё шире лыбится, — совсем непослушная, — тянет игривым тоном, в объятиях сжимая. — Наверное, воспитывать тебя буду, — шутливо смеётся, губами в мои впиваясь, но коротко.

Спасибо, что не опошляет момента. Мы ведь не одни! А нежности и поцелуйчики на глазах других  меня смущают. Другие — пусть, но не я! 

И даже этот странный поцелуй в присутствии Лютого — очень неудобен! Словно под карательным мечом... вместо покаяния, богохульствую, поэтому уворачиваюсь от очередного поцелуя:

— Зачем меня воспитывать? Разве я такая… плохая девочка?

— Непослушная точно! А куда нас принято… чтобы мужья воспитывали непослушных жён!

— Ты ведь несерьёзно, — пристально смотрю за реакцией Тимура, в надежде увидеть, что он глупо шутит и на самом деле так не думает. 

Он открыто ржёт:

— Варюш, у нас принято…

— А у нас нет, Тим. Вместо воспитания лучше подумать, что было не так!

— А что было не так?

— Мне было неуютно! Прошу, впредь не оставляй меня одну в чужой компании!

— Какой чужой? — перестаёт смеяться Тимур. — Женщины моей семьи чужие? — щурится, искренне не понимая, что мне они ЧУЖИЕ! Не знаю, что читает на моём лице, но примирительно кивает: — Да, наверное ты права, но они скоро станут тебе семьёй, — резонно подмечает.

— Скоро, — и я соглашаюсь, — но пока я никого из них не знаю, и мне... Может, пойдём уже? — тянут с мольбой, ощущая себя совсем не в своей тарелке.

— Конечно, только у меня дела образовались, и мы не сможем продолжить свидание, — виновато отзывается Тимур. — Надеюсь, без обид, что у нас опять всё ворвалось?

Кошусь на Лютого, так и желая скривить лицо и показать язык: «Вот видишь! Не виноватая я! Ситуация вечно ко мне задом!», но не позволяю себе едкой реплики и недопустимого жеста.

— Всё нормально, — выдавливаю улыбку для глаз жениха. — Тогда мне такси бы вызвать.

— Зачем? Мы подбросим, — к Сергею поворачивается Тим.