Одной ненастной осенней ночью, когда соседи вдовы услышали душераздирающие крики и плач детей, никто не поспешил на помощь. Казалось, то был лишь очередной припадок Камелии, коих за неделю случалось с дюжину! Город, изначально потрясенный случившимся, научился с этим жить. Лютумвильцы сочувствовали несчастной, оставшейся без опоры, но более не желали делить с ней скорбь. Со временем соседи привыкли к тому, что из разоряющегося дома Камелии регулярно доносятся жуткие рыдания. В каком-то смысле та ночь ничем не отличалась от предыдущих… Но именно тогда была поставлена кровавая точка в и без того печальной истории.

Уже под утро непогода стихла. Ветер перестал гнуть хлипкие деревья, тучи побледнели и расступились, позволив первым лучам солнца пролить немного тепла и света на утопающую в грязной воде землю. Начинался самый обыкновенный день, не предвещавший открытий. С рассветом на улицах города один за другим появлялись «ранние пташки» – те, кому приходилось вставать раньше прочих.

Среди прочих был и хороший друг покойного Малуса, дворник по имени Стиракс. Заступив на службу ни свет ни заря, он неспешно плелся сквозь мирно спящий Лютумвиль. Голова еще гудела после вчерашней попойки… Ох и вечерок выдался! Никогда прежде Стираксу не приходилось драться до третьей кружки пива. Но, с тех пор, как погиб Малус, в его жизни практически не осталось друзей. Зато врагов явно прибавилось. Дело в том, что в отличие от местных пропойц, он не имел привычки сплетничать об ужасной кончине приятеля. Мужчина старался пресекать любые разговоры на эту тему. Только так можно было почтить память друга и выказать уважение его вдове.

Так и вчера, не успел Стиракс осушить первый бокал, где-то за спиной, совсем близко, послышались знакомые имена. Очередные россказни о беспробудном пьянстве и скверном характере Малуса, приправленные ехидными замечаниями относительно его смерти. Внезапная волна ярости обрушилась на парочку давних приятелей, промышлявших игрой в карты и мелкими кражами.

– Вы только посмотрите на себя! Язык, как помело, хуже баб! – гневно процедил Стиракс. – Обсудите-ка своих жен, а еще лучше тех, с кем они проводят ночи, пока вы блюете в обнимку на выходе из этой помойки…

Беззаботные лица закадычных дружков, буквально, перекосило от злости. Одновременно они поднялись из-за стола и направились к дворнику, явно не для того, чтобы угостить его выпивкой. Ждать удара не имело смысла. Стиракс давно мечтал выплеснуть скопившееся негодование в драке. Чем не повод?

Схватив ветхий табурет, мужчина сделал мах рукой. Деревянное седалище разлетелось в щепки, а враг повалился без сознания. Увы, этот удар был первым и последним. Второй болтун оказался куда расторопнее и медлить не стал. Дальше – град пинков, толчков и зуботычин, но это Стиракс запомнил плохо. Единственное, что было понятно – противник бил наверняка и в полную силу. Это подтверждала не унимающаяся боль во всем теле… Что же, по крайней мере он попытался отстоять честь друга, в отличие от тех лицемерных крыс, что пили с ним из одной кружки, но даже не пришли проводить бедолагу в последний путь.

Потирая ушибленное плечо, Стиракс широко зевнул. Утреннее недомогание, помноженное на физическое страдание, не прибавляли рабочего энтузиазма, но самое поганое заключалось даже не в этом… Как бы там ни было, работа оставалась работой, а это значило, что дворнику придется начисто вымести все улицы на своей территории, включая те, на которых жили мерзавцы из кабака.

Нахмурившись, мужчина грязно выругался вполголоса и принялся за работу. Далеко не сразу он заметил распахнутую дверь дома, в котором по-прежнему жила Камелия. Совсем на нее не похоже! После трагедии, гостей вдова не жаловала, запирала свою хибару на засов еще до заката. Чувство тревоги парализовало тело Стиракса. Испуганными птицами в голове забились мысли, одна хуже другой. Вне всякого сомнения, что-то ужасное случилось этой ночью! Так или иначе, теплилась надежда, что даже издалека виднеющийся беспорядок в гостиной – следствие какого-то недоразумения. Только об этом мечтал друг Малуса, на ватных ногах перешагивая порог известного ему жилища.