- Три года? – повторяю я эхом. – Я помню только два.

- Ну конечно, - фыркает Савва. – В первый год ты на меня внимания не обратила. Я в форме был. Мы толпой завалили к вам в «Горянку». Ты еще к нам выходила. Мой полкан тебе пять штук чаевых с барского плеча оставил.

- Военных помню. И чаевые эти безумные помню. Мы еще с девочками шутили, что это самые дорогие пирожки в мире…

- А меня не помнишь, - смеется Савва и поясняет нехотя. – Я тогда впервые в ваших краях был. В командировке. Мы ЧП на аэродроме расследовали. Но в душу ты мне тогда конкретно запала. Знаешь почему? – снова скашивает глаза на ровном участке трассы.

- Почему? – повторяю несмело.

- Ты покраснела, Гуль, - серьезно замечает Савва. – Я впервые такую девушку увидел. И влюбился в тебя. Ты мне даже снилась. Вот потом два года и приезжал в ваши края.

- А я думала, тебе у нас понравилось, - подначиваю шутя. И сама вдруг понимаю, как мне легко и спокойно с Саввой, будто сто лет друг друга знаем.

При Равиле я даже глаз поднять не смела.

В кармане куртки пиликает сотовый.

Мама.

- Ответь и отключим телефон, - морщится Савва. – Как я мог забыть, бл.ть?

Краснею, не зная как реагировать. Мужчины в моем присутствии никогда не ругаются.

«Только бьют», - напоминает мне с горечью здравый смысл.

- Да, мама, - отвечаю нехотя. Мама моя на стороне отца. Что бы Ринат не творил, Аллочка всегда найдет ему оправдания.

- Ты где, Гуля? – требовательно спрашивает она. – Что ты себе позволяешь? Как ты могла? Уехала с чужим мужчиной! Это же позор несмываемый!

Мне хочется спросить о другом. О моей никчемной жизни. То, что я превратилась в послушную рабыню, разве не стыдно? Ей, как матери?

- Отец сказал, что если ты сейчас вернешься домой, то он тебя простит. Слышишь меня? Одумайся, дочка! Мы с отцом беспокоимся о тебе…

«Знаю я о чем вы беспокоитесь, - закусываю губу. – О том, что скажут соседи. Как отнесется к моему побегу жирная Ильнуса и сколько потребует Равиль компенсации. Других проблем у вас нет».

- Ты почему молчишь? – тихо спрашивает Савва.

Пожимаю плечами и реву.

- Ты подвела Тамиллу, Гуля. Отец ее уволит, если ты не вернешься, - продолжает выговаривать мне мама. По ее разумению, я должна выйти из машины прямо в ночь посреди безлюдной трассы. Угрозы в адрес Тамиллы задевают за живое. Я не хотела ей зла. Ни о чем не просила. Она сама приняла решение. Видимо учла все риски.

- Дай-ка, - перехватывает у меня трубку Савва и представляется придурошным голосом. – Але, маманя! Как здоровьице?

- Кто это? - испуганно вскрикивает мама. – Дайте сейчас же трубку Гуле.

- Ее муж. Придется вам свыкнуться с этой мыслью, - заявляет резко. И прижав трубку к уху, вводит машину в очередной поворот.

- Да кто ты такой! Как ты посмел! У нее жених есть! Разворачивайся и вези ее обратно! Я кому сказала!

- Как я понимаю, диалога у нас с вами не получается, мадам, - усмехается криво Савва. И сбросив вызов, цедит раздраженно. – Такое впечатление, что я у твоей матери овцу попер, а не дочь.

Всхлипываю горестно. Так и есть. Наверное, люди к домашним животным относятся лучше.

- Ну все, поговорили, - ощерившись, замечает Савва. Внимательно смотрит в навигатор, где на черном фоне голубой лентой бежит горная река рядом с дорогой. – Ага, прекрасно, - улыбается довольно. И открыв окно, выкидывает мой телефон в реку. Машина катится на полной скорости и снова входит в крутой поворот.

А я в первую минуту от растерянности не знаю что и сказать.

- Что ты наделал? Ты с ума сошел! – очнувшись, вскрикиваю я в ужасе. – Я же теперь не смогу никому позвонить!

Прижимаю ладони к пунцовым щекам и реву как маленькая.