Не могу простить себе, что не уговорила тогда тебя поехать со мной на море. А на небесах только и говорят о море! Плачу́ или пла́чу?

Наверное, плачу́. А помнишь? Морозы минус 30, и я с тобой дома, уютно, читаем книги или идём кататься на санках с горки вопреки всему! Искристый снег под ногами скрепит накрахмалено, звенит отрывисто под лезвиями санок. Ты знаешь, я поняла, зачем ты слушал радио, все эти сообщения об отмене школьных занятий – чтобы остаться со мной вот так, запросто!»

Вдруг в голове у Лёли резко пронеслась какая-то белая ослепительная вспышка, и она очнулась от этого тяжёлого видения. Девушка подбежала к окну и, отодвинув штору, выглянула на улицу, окутанную вешними сумерками. А Алексея Павловича всё не было! От Лёлиного горячего отрывистого дыхания стекло мгновенно запотело. И девушка стала аккуратно выводить на стеклянной глади слова для деда, наверное, самые главные.

Ещё один Лёлин сон.

– Для чего человеку дан сон? – спрашивает Лёля.

– Чтобы разговаривать с умершими… – отвечает ей дедушка.

Он сейчас, будто бабочковый кустарник[10], облеплен прекрасными ярко-синими мотыльками. Девушка хотела ещё что-то сказать, а может, и удивиться происходящему, но тут нарисовалась её покойная прабабушка, которая бросила на стол игральные кости. На кубиках вместо цифр были начертаны буквы, которые сложились во фразу: «Репетитор человеческих душ».

– Ерунда какая-то! – только и успела подумать Лёля и проснулась.

Утро было ещё хуже вечера – её родной человек так и не вернулся домой! Тут девушка кинулась обзванивать все больницы, в одной из них она получила ответ: «Тело в морге». Сотовый телефон выскользнул из рук и с глухим грохотом закатился под диван. Пытаясь достать трубку из-под тяжеловесной мебели, она с испугом вглядывалась в тёмное пространство между полом и диваном, ничего не видя, кроме пыли, которая клубилась, как тополиный пух в июне. К горлу подкатил ком. Вдруг Лёле подумалось, что он похож на солёный зелёный кактус или на морского ежа. Девушка громко засмеялась, а потом горько заплакала.

Игорь, художник:

«Я настойчиво просил привезти мне из путешествия флакончики с парфюмом, которые производила одна местная фабрика, с каким-то ароматным названием. Этот подарочек был для меня чем-то особенным, как аленький цветочек для Настеньки!»

– А как же я их найду, да ещё в чужом городе? – невольно озадачилась его подруга – Марина.

– Даю наводку: в народе они зовутся «шанельками»! – упорствовал он. Улыбнувшись, она согласилась. И на прощание, нежно «клюнув» его в щёку, шепнула на ушко: «Игорёш, а духи-то женские!»

– Да знаю я, знаю! Мне они просто понравились! – огорошил её Игорь своим признанием.

Художник спал, и ему снились нимфы наподобие древнегреческих: Сюзетта в небесно-голубом; Анетта закутана во флёр д’оранж; Колетта игриво перекатывает во рту апельсиновый леденец; Мюзетта разрезает сочный грейпфрут; с губ Жоржетты ему хотелось пить зелёный чай без лимона, от которого только зубы сводит. Наутро он, едва разлепив глаза, кинулся к телефону. Игорь взахлёб рассказывал Марине о своём ночном приключении, а она только смеялась и называла его сумасшедшим. «А я и не отрицаю! Я художник!» – подыгрывал он. А потом женщина решила доставить «шанельки» курьерской службой, чтобы за время ожидания, как она выразилась, Игорь не свихнулся.

И вот наступил долгожданный день, когда Игорю позвонил оператор службы доставки для уточнения адреса, мол, ожидайте, курьер будет в течение часа. А дальше случилось непредвиденное: разносчик заказов пропал без вести, а в транспортной компании сказали, что дозвониться до него сейчас, к сожалению, не получается, возможно, мальчик-посыльный уже спустился в метро и поэтому его телефон недоступен.