Едва он вошел в помещение самой близкой от штаба третьей роты, до слуха донесся громовой голос:

– Это что!.. Сколько раз предупреждать!.. Встать как положено!..

– Кто там у вас так кричит? – спросил Мельников дежурного сержанта.

– Старшина Бояркин, – ответил тот с затаенной усмешкой. – Изобретателя в чувство приводит.

– Какого изобретателя?

– Есть один тут. Его все ругают, товарищ подполковник, а он знай свое… упрямый такой.

Мельников прошел в глубину казармы и остановился, увидев странную картину. Одна из коек была разворочена. Возле нее валялись квадратные листы плотной белой бумаги. Тут же стоял маленький худощавый солдат, прижимая к бедрам руки и часто моргая большими голубыми глазами.

– Что здесь происходит? – спросил Мельников.

Голенастый и большеголовый Бояркин стал объяснять:

– Внушаю, товарищ подполковник. Говорю: «Не суй под постель никаких бумаг». А ему хоть бы что. Получил два наряда вне очереди. Еще ждет.

Мельников повернулся к солдату.

– Как ваша фамилия?

– Рядовой Зозуля, – ответил тот глуховатым подавленным голосом.

– Что же это вы нарушаете порядок?

– Трохи виноват, товарищ подполковник.

– Хорошо «трохи», ежели каждый день внушать приходится, – бесцеремонно вставил Бояркин, но тут же умолк, встретив неодобрительный взгляд комбата.

Мельников поднял листок и стал рассматривать его. Это был эскиз небольшой металлической коробки, выполненный простым карандашом, но довольно аккуратно и четко. Заинтересовавшись, подполковник поднял другой листок, на котором был изображен карабин с каким-то приспособлением.

– Ваша работа? – спросил Мельников солдата, кивнув на эскизы.

– Так точно, моя.

– Собирайте все, пойдемте в канцелярию.

– Слушаюсь.

В маленькой комнате наедине с комбатом солдат сильно разволновался: лицо его вспыхнуло, глаза наполнились влажным блеском.

– Чего вы перепугались? – спокойно спросил Мельников. – Придвигайте-ка лучше стул и рассказывайте, что там у вас за великие тайны?

Солдат медлил, неловко переступая с ноги на ногу. Никак не мог он представить, что после такого шума вдруг может начаться мирный разговор. Немного успокоившись, Зозуля сел к столу, разложил эскизы и начал объяснять:

– Это прибор для прицеливания, товарищ подполковник. Як оно выйдет, не знаю, но дюже хочу сделать.

– Новый прибор? – спросил Мельников, не совсем понимая солдата. – А существующий прицельный станок… он что же, не нравится?

– Так точно, не нравится.

– Почему?

– Зараз поясню, товарищ подполковник. – Он взял со стола карандаш и зажал его в двух пальцах, как зажимают карабин или автомат в прицельном станке. – Вот бачите?

– Вижу, – сказал Мельников.

– Хиба це дило?.. Солдат целится, а станок оружие держит.

– Согласен, приспособление не очень совершенное. А что вы придумали?

Зозуля выдернул карандаш из пальцев и помахал им над столом, застенчиво улыбаясь.

– Хотите освободить оружие от станка? – догадался Мельников. Солдат согласно кивнул головой. – Каким же образом?

Зозуля придвинул к комбату эскиз, где был изображен карабин с прикрепленной к нему коробкой. От коробки к мишени тянулась пунктирная линия. Ткнув карандашом в эту линию, солдат сказал:

– Це луч, товарищ подполковник.

– А это? – спросил Мельников, показывая на коробку.

– Фотоприбор. Як луч его попадет в цель, зараз там вспышка получится.

– Значит, пуля в мишени?

– Так точно, товарищ подполковник.

Зозуля даже вздохнул от удовольствия, и глаза его засверкали радостью. Мельников задумался:

– Интересная, кажется, мысль… А фотодело-то вы знаете хорошо?

– Я на фотозаводе робив. Ремесленное училище там кончил.

– Так, так. Все понятно. А зачем же эскизы под постель прятать?