Не могу не воспользоваться положением, чтобы не привести ещё один отрывок, целиком и полностью раскрывающий личность и историческое значение фигуры велорихтера, то есть велофюрера, Ставрогина:

«Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ. Амбу мбу мбу ыбу мымбу опа убы мубу муммумубу ымбу оба мымбу Бупбупбэ».

От счастья услышанного скончался последний зиносос Страпонов-Гейбельс. И тоже, как позже раскрылось на свет дневной, от импотенции.

В ночь на седьмой день преставился и велофюрер Ставрогин. И тоже от импотенции.

Ничего не оставалось делать, как всем жителям Велорайха выйти на свободу из заключения в концлагере, оборудованного из бывшего придорожного кафе «Кандомбле». Тем более, что еда, и самое главное, алкогольные напитки в концлагере, оборудованном из бывшего придорожного кафе «Кандомбле», иссякли.

Вместе со смертью велофюрера Ставрогина закончилось Лихолетье, и началась очередная сорокадневная Эра Относительной Стабильности. Так издревле у нас повелось, что одна эпоха сменяет другую, согласно заведённому раз и навсегда метафизическому порядку вещей.

На радостях освобожденья жители Велорайха хотели спеть песню Джонни Кэша «Redemption Song», но, увы, не знали слов этой композиции. Осерчав, они решили снести памятник купчихе Губсолтановне из саманного кирпича на главной и единственной площади рабочего посёлка, известный так же, как Монументум Бупбупбэ, но и здесь их постигла неудача. Памятник установлен не был, так как уникальный специалист Прохоров, умевший овладевать искусством установки монументов из саманного кирпича, находился всё время существования диктатуры бесов-зинососов в концлагере, оборудованного из бывшего придорожного кафе «Кандомбле».

Чтобы хоть как-то реабилитироваться, жители Велорайха разломали на доски здание сельсовета, как оставшийся от старого строя символ кровавой диктатуры и проклятого тоталитарного режима велосипедистов. На том и остановились.

Что ещё можно здесь присовокупить? Велорайх обратно переименовали в рабочий посёлок имени Скотного Двора, сокращённо, РПиСДа.

Гимн, герб, флаг и Конституцию в виде «Энциклопедии юного велосипедиста» за 1977 год отменили и поменяли на новые державные символы рабочего посёлка.

Возглас «Ымбму!» и ответный миллионный перезвон велосипедных звонков и даже гудение клаксонов запретили. Как запретили и ночные факельные велопарады, проводящиеся в дневное время суток.

После процедуры девелофикации я вернулся к своему привычному занятию обзорщика видеоигр на «Денди». Опять меня очень расстраивал профессор Молиарти, босс одного уровня из «Чёрного плаща». Опять никак мне не удавалось его пройти! Бегал себе он, значит, ремонтировал поломанные огненные машины, которые в меня огнём пулялись, а я должен его был гасить. А огонь со всех сторон в меня шарашил. Опять в Робокопе две штуки роботов-ниндзя, как боребухи ко мне приставали и норовили всё какой-нибудь кусок железа от меня отхерачить.