Можно было бы достать зенитку фаустпатроном, его разрушительной мощности будет достаточно, чтобы накрыть сразу всю прислугу. Вот только как добраться до этой зенитки? Вокруг нее злыми церберами стояли автоматчики, пресекая всякую попытку приблизиться к орудию.

Вполне по силам справиться с зениткой среднему танку, но он хорош в поле, где колоссальная возможность для маневра. В узком же переулке, из которого била зенитка, не было возможности не то чтобы навести орудие на цель и выстрелить, а даже в случае необходимости развернуться – зенитка, стоящая в переулке, успела пристрелять вокруг каждый метр и уничтожит танк мгновенно, едва он окажется в поле ее видимости.

Прохор Бурмистров понимал, что установившееся равновесие не может продолжаться бесконечно. Немцы чего-то ждут, скорее всего, подкрепления, и когда оно подойдет, то зенитное орудие выдвинется из переулка на улицу, где застрял штурмовой отряд майора Бурмистрова, чтобы уничтожить его в течение одной минуты и тем самым поставить точку в затянувшемся противостоянии.

Следует поторопиться.

– Свяжись с Велесовым, спроси у него, как там дела.

– Ива, я – Сокол, прием… Как слышите меня? – закричал связист, младший сержант Миронов.

Парень народился с сильным и густым голосом. С таким басом надлежало бы стоять у орудия и кричать: «Огонь!» Можно не сомневаться, что он сумел бы перекричать даже гаубичные залпы.

Неожиданно он умолк. Некоторое время радист просто вслушивался в речь, заглушаемую частыми разрывами, а потом коротко ответил:

– Принято, передам… Капитан Велесов сказал, что его подразделение успешно продвигается в сторону форта «Радзивилл» и находится от него примерно в километре. Они уничтожили два танка, три зенитных орудия и несколько укрепленных огневых точек.

– Ишь ты, научился воевать, – порадовался за друга майор Бурмистров. – Широко шагает. Свяжись с отделением саперов и скажи, что нужно подорвать стену в угловом здании. Пусть выдвигаются немедленно. А мы пока почистим для них место, чтобы им воевалось лучше… Васильев, – подозвал Бурмистров командира отделения автоматчиков, плечистого парня с двумя орденами Славы. – Видишь четыре окна на первом этаже?

– Вижу…

– Не дают подойти к зданию, подавите их, ну и огнеметчика с собой прихватите. Сержанта Савельева, к примеру… Пусть он своим дустом всех этих тараканов из щелей выкурит.

– Сделаем, товарищ майор, – охотно откликнулся сержант.

Под прикрытием пулеметного огня и стелющегося дыма РДГ[1], не давая возможности немцам высунуться из окон, отделение автоматчиков приблизилось к дому и закидало первый этаж гранатами. Оставались подвалы, где могли укрываться немцы (как только группа продвинется вперед, запрятавшиеся немцы выползут из подвала и ударят в спину). Далее черед огнеметчиков. Огнеметчик в городском бою весьма ценный боец, потому его старались оберегать.

Под прикрытием автоматчиков сержант Савельев (боец лет тридцати пяти) подскочил к подвальным окнам и, сунув пистолет в отверстие, пустил упругую огненную струю в противоположную стену. Снизу, будто бы из преисподней, раздались отчаянные крики. Не скрывая злорадства, сержант, уроженец белорусского Полесья, зло вымолвил:

– Жарятся, черти! Это вам за мою семью!

Прежде огнеметчик состоял в отделении автоматчиков, но, узнав о судьбе родных, сожженных карателями в сорок третьем году вместе с другими жителями деревни, решил поменять автомат на огнемет.

Три взрывника под прикрытием автоматчиков появились в тот самый момент, когда подвал занялся огнем, пуская через подвальные окна, заложенные мешками с песком, темно-серый тяжелый дым. Не желая смешиваться с дымом дымовых шашек, разложенных химиками по периметру расположения группы, он поднимался к небу верткими струями и, добравшись до последнего этажа, рассеивался в виде мелкого тумана.